Virtuality

— Какой выбор сделала ты? — спрашиваю я.

Нет ответа.

Rf;tncz? z t` xtv-nj pfltk/

Фак, раскладка сбилась.

Вам это знакомо?

Результат отказа от письменности.

Издержки производства.

Возьмите клавиатуру и переведите сами. Лень перепечатывать.

Моя девушка, она говорит:

— Закрыли тему. Пошли дальше.

Мы входим в другую комнату. На входе написано: «ИНТЕРНЕТ-ЗАЛ».

Наконец-то.

Я говорю:

— Дай мне сесть за компьютер. Я быстро.

— Нет. Не дам. Тебе нельзя. Ты же больной. Виртуальный торчок.

— Я не торчок. Совсем чуть-чуть. Полчасика.

— Вот скажи мне, Игорь. Тот, кто ширяет пять грамм героина в сутки — наркоман, так? — я киваю головой. — А тот, — продолжает она, — кто ширяет грамм в сутки, разве не торчок?

Она это к чему?

— Хватит, Игорь, — говорит. — Хватит. Никаких тебе компьютеров.

Она говорит:

— Посмотри на них.

На них — это на людей, которые сидят в этом зале.

И я слышу:

— Давай стреляй, гнида! Быстрее!

В этом зале нет тех, кто играет. Здесь все сидят в Интернете. То, что я услышал, донеслось из игрового зала.

В этом всё немного по-другому. Кто-то набирает что-то в поисковике. Кто-то сидит «ВКонтакте». Кто-то — на каких-то сайтах знакомств. Остальная масса — ещё на каких-то сайтах.

Моя девушка, она говорит:

— Ты только посмотри. Время — восемь вечера. Им бы всем с друзьями гулять. Или трахаться. Или ещё что. А они все сидят тут. Теряют своё время. Самое драгоценное, что у них есть. То есть, себя. И ещё тратят на это деньги.

Мы подходим к какому-то мужику. Стоим сзади него.

— Посмотри на это.

На мониторе этого мужика я вижу какую-то программу. Присматриваюсь внимательнее. Так, что у нас здесь? Ага. Какое-то онлайн-казино.

— Помнишь этот бум по игровым автоматам?

Я говорю: да, помню.

— Власти сопротивляются игорному лобби. Пытаются вытеснить лохотрон из городов[3]. Но они кое-что не учли: для того чтобы сходить в казино, уже не надо даже подрывать жопу со стула. Целый Лас-Вегас уже есть прямо дома. Или в интернет-кафе. Или ещё где.

И я слышу из соседнего зала:

— Мочи!

Моя девушка говорит:

— Все эти люди, они здесь сидят не от хорошей жизни. Этому (указывает на мужика, играющего в онлайн-казино) не хватает денег, потому что он туп, как кусок говна и не может заработать деньги нормальным способом.

Она говорит:

— Вон та тёлка, — я смотрю на девушку, сидящую напротив монитора, в котором видно, что она играет в какую-то онлайн-игру, — воспитана на сказках. А когда она столкнулась с реальной жизнью, в которой всё жёстко и цинично, она решила от неё уйти. Сечёшь?

Я киваю головой.

— Она боится жить, эта дура. Посмотри на её рожу.

Да, страшноватая. И толстая. Таких не берут в космонавты.

— Посмотри на неё. Вместо того чтобы пытаться сделать свою жизнь лучше, вместо того чтобы начать работать над своей внешностью, она засела в придуманный кем-то мир. Там, в этой игре, она наверняка круче, чем варёные яйца. Круче Чака Норриса. Или ещё кого. А что, вот тебе и самореализация. В реальной жизни она — никто и звать никак, парни смотрят на неё с отвращением, а в игре она — царь и бог. И никто не видит её уродскую действительность. Да и всем по хрену — сами они, те, кто играет вместе с ней, отнюдь не лучше.

Какой-то парень, усердно печатавший кому-то сообщение на каком-то сайте знакомств, удивлённо смотрит на мою девушку.

Она говорит:

— Они все боятся что-то менять. Они считают, что их игры — это их увлечение. Но они ошибаются. У них есть подсознание, абсолютно эгоистичная сущность, собственное «Я». И есть сознание, благодаря которому они видят этот мир. Их подсознание, в отличие от сознания, не различает, что ему пихают — реальную жизнь или придуманный мир. Их подсознанию вполне достаточно того, что его удовлетворяют. И с тех пор как они увлекаются игрой, именно подсознание заставляет их заходить в игру снова и снова.

Что-то в этом есть.

— А когда они всерьёз увлекаются игрой, — продолжает она, — у них уже смываются грани реальности. В жизни они — полный ноль. Они что-то делают. Но не для того чтобы что-то стало лучше, а для того чтобы поскорее вновь зайти в игру. Они учатся или работают. Или ещё что-то делают. А как только освобождаются, сразу заходят в свой комп. И просиживают за ним свои жизни.

Дела. Компьютер. Дела. Компьютер.

Замкнутый круг.

Система.

— Хорошо они живут, да?

И я слышу:

— Давай, клади бомбу! Бегом!

И я говорю:

— Задроты.

— А ты-то чем лучше?

Я молчу.

— Чем ты лучше, Игорь?

Мне нечего возразить.

Во рту привкус разоблачения.

— Пошли отсюда, — говорит она. — Нам пора. Точнее, мне пора идти. А ты побудь здесь. Со своими собратьями по компьютеру. Торчками.

— Ну, уж нет. Мне нужна ты.

— Тебе нужен психолог. Не я. К тому же, спросил ли ты меня?

Ей от меня не избавиться.

Она говорит:

— Я уже сто раз тебе сказала: скройся. Ты не моего поля ягода. Нам с тобой не по пути.

Сначала я спас её от смерти, а теперь она от меня отказывается.

Дети из детдома здесь совершенно не причём.

— Сейчас я уеду домой, — говорит она.

И по пути к лифту я слышу:

— Даааа! Мы их сделали! Уааа! Ааааа!!!