И нет сомнений в том, что удастся снова.
Завтра мне надо на приём к Крылову. К моему персональному Иисусу. Завтра я расскажу ему всё, что сегодня со мной произошло и, посмотрим, может, он мне скажет что-то дельное.
Очень скоро я усну, но до того момента, как и сейчас, меня будет одолевать тупая грусть. И чувство непричастности к собственной жизни. И полнейшая неопределённость.
Так нечестно, что я ничего не помню.
Или я сама в этом виновата?
Кажется, вам интересно, что же было со мной дальше?
Мне тоже.
Я уже несколько раз предупредил тебя, что буду предельно откровенен. Поэтому со всей своей прямотой заявляю: да, я решил развестись с женой. Да, я решил вас бросить.
Да, я вас бросил, потому что не хотел жить с женой-алкоголичкой и дочерью-уродом.
Да, я ушёл от вас потому, что вы не были мне нужны.
Я знаю, что это плохо, но мне было бы хуже, если бы я с вами остался.
Целый месяц я много пил и мало спал. Много думал и почти не ел.
Нет, если тебе интересно, мне не было хорошо оттого, что я сделал.
И если честно, я до сих пор себя виню за это. Даже сейчас, когда пишу эти строки. Это послание. Последнюю волю усопшего меня.
Процесс развода дался мне нелегко. Судья, к несчастью, оказалась женщиной, и она заведомо была против меня. Эта сраная женская солидарность.
Во всяком случае, я заранее знал, что неправ. Поэтому я не был против, когда судья объявила своё решение: двадцать процентов от прибыли из всех моих источников дохода ежемесячно. После вычета налогов. Плюс к тому, поскольку ты была не просто несовершеннолетним ребёнком, а ещё и ребёнком- инвалидом, то алименты мне назначили не до достижения твоего совершеннолетия, а пожизненно. Ценой моего ухода стала пятая часть того, что я достигну за всю свою будущую жизнь.
Да, иногда мы совершаем дорогие ошибки.
Когда судья задала вопрос, хочу ли я заявить права на еженедельные посещения своей бывшей семьи, в качестве «воскресного папы», я отказался, потому что не хотел лишний раз ворошить вехи прошлого. Сейчас же я со всей прямотой могу заявить, что попросту боялся.
Я знал, что поступил не по-мужски, и заранее знал, что не смогу смотреть тебе в глаза. Я знал, что однажды ты подкатишь ко мне, обнимешь меня за ногу. Вцепишься в штанину пальчиками. И спросишь: «Папа, а почему ты от нас ушёл?». Таким милым голосочком. Сидя в инвалидной коляске. Посмотришь на меня снизу вверх своими красивыми глазками. Хлоп-хлоп. И скажешь: «Папа, вернись к нам. Я же тебя люблю». Потом снова прижмёшься к ноге, обняв её. Вцепившись пальчиками в штанину. Заплачешь, не желая отпускать. Я знал, что не смогу найти слов.
Уходя — уходи.
Да, я признаю, что испугался. Во всяком случае, сейчас я могу сделать это спокойно.
Мою квартиру никто разменивать не стал, поскольку у твоей мамы уже до нашей свадьбы была своя, и при нашей семейной жизни она не стала её продавать, а сдавала какой-то семье приезжих.
И потекли годы. Естественно, я ударился в работу и вновь вернулся к своим нескончаемым любовницам и тусовкам. Моё состояние росло, и в 1999 году я открыл свою частную контору, специализирующуюся на психоанализе. Со временем, лет за пять, этот бизнес перерос в элитную частную клинику, владельцем которой я являюсь и по сей день. По сей день — имеется в виду тот день, когда я пишу это послание. Последнюю волю усопшего меня.
За всё это время я так и не встретил твою мать снова. Да и не так уж оно мне было нужно. Я не хотел видеть жену-алкоголичку и дочь-инвалида. Кстати, на могиле моей матери я тоже так и не побывал.
За всю мою успешную карьеру я успел заработать немало: купил хорошую машину, отстроил, наконец-таки, дачу, отгрохав огромный особняк и огородив участок трёхметровым забором. Накопил хорошую сумму на банковском счёте. Работать я мог столько, сколько посчитаю нужным сам, поэтому старался особо не перенапрягаться. То есть, я жил в своё удовольствие.
Число моих любовниц росло в геометрической прогрессии, и возраст их, как ты уже поняла, так и остался где-то между шестнадцатью и двадцати пятью годами.
И вот, год назад мне объявили, что у меня рак мозга.
А сейчас черви едят мои глаза.
То ли я утерял былую уверенность в себе в результате болезни, то ли действительно начал стареть, но случилось неизбежное: я уже перестал интересовать девушек того возраста, который мне нравится, даже несмотря на то, что по-прежнему поддерживал себя в превосходной физической форме. Число моих постоянных любовниц стало резко снижаться.
Кто-то вышел замуж. Кто-то уехал за границу. Такова жизнь. Цена свободы. Есть — пользуйся. Но не забывай, что каждая встреча может стать последней.
Пока ты стареешь, мир меняется вокруг тебя.
Здесь и сейчас.
И как раз тогда, когда у меня их осталось две или три, я всерьёз задумался о том, каким образом это число я могу увеличить.
И тут мне в голову стукнула идея.
Интернет.
Да, точно.
Интернет.
Конец марта. Поздний вечер. Сижу дома.
Уже который день.
Уже который день меня нет в Сети.
Уже который день я не вижу её.
Её, ту самую, которую я спас от смерти. Ту, которая теперь не желает меня знать. Ту, которая сначала любила меня. Ту, которая теперь хочет, чтобы я её оставил.
Вонючий недокуренный бычок в пепельнице здесь совершенно не причём.
В тот день, десять дней назад, она ушла, даже не попрощавшись.
Я даже не помню, что было дальше.
Я точно знаю, что она пьёт всё это время. Пьёт и читает книги. Психология. Или ещё что-то там. Что- то умное.
Я так её люблю, что не могу прожить без неё ни дня.
Такое ощущение, что я не живу всё это время. Как будто от моей жизни оторвали целый кусок. Два куска — мою любовь и Интернет.
Вроде как у меня есть выбор. Либо Сеть, либо она.
А я даже не знаю, что выбрать. Мне нужно всё и сразу.
Да и такое ощущение, что выбирать уже поздно. Такое ощущение, что я не увижу ни того, ни другого.
Во рту привкус потерянных шансов.
Мне кажется, что меня медленно лишают жизни. Я медленно умираю. Секунда за секундой. Всё, чем я жил последние полгода, всё, о чём я думал и мечтал, всё, что я делал, вмиг исчезло тогда, 18 марта.
Что произошло-то, спросите вы.
Я же сказал, подождите. Всё по порядку.
И вот, сейчас я сижу за компьютером. Пишу весь этот трепетный бред, который не представляет собой ничего ценного. Здесь и сейчас.
А чем заняты вы?
Полагаю, вы читаете мою книгу.
