Ну, сейчас-то мне всё равно, но каково мне будет открывать всё это заново? Да ещё и в таком концентрированном виде?
Точно, надо ложиться спать.
Звоню Крылову и быстро пересказываю ему всё то, что я вспомнила с момента последнего моего воспоминания. Во время нашего разговора в его голосе я уловила какое-то депрессивное настроение. Оказывается, даже психоаналитикам иногда нужна помощь.
Или мне это просто кажется?
Попрощавшись с Крыловым, я быстро раздеваюсь и ложусь в незаправленную кровать. Не заправленную так, словно она меня и ждала.
А как всё-таки это удобно, спать в
И два дня назад ты мне позвонила и рассказала, что вспомнила и всю остальную свою жизнь вплоть до семнадцати лет. Всё то, что я пропустил в этой своей гонке за нарисованным счастьем. В погоне за деньгами и карьерой.
Может, ты не заметила, но во время того разговора я просто сидел и плакал. Да, именно поэтому я столь смиренно молчал и слушал.
Каждое твоё слово в очередной раз подчёркивало, что все те годы, прожитые без тебя, я прожил зря. В тот момент я думал, почему же во мне не хватило сил остаться и доказать хотя бы самому себе, что я в состоянии справиться с любой проблемой. В состоянии справиться с пьющей женой и инвалидностью дочери.
С твоей инвалидностью.
Я понял, что сдался тогда зря.
Также я поймал себя на мысли, что по-прежнему не знал, как же тебе сообщить всю правду о том, кем мы являемся по отношению друг к другу.
Я не знал, как ты это воспримешь. Не знал, что ты сделаешь, когда узнаешь правду. Может, разрыдаешься и кинешься в объятия. Может, пошлёшь меня куда подальше.
А может, от очередного пережитого шока даже снова потеряешь память.
После того как ты положила трубку, я сел у себя дома и начал думать, как лучше тебе преподнести тот факт, что ты моя дочь.
Я решил, что пора составлять завещание, потому что я уже точно знал, что последнее, что я должен сделать — это всё-таки рассказать тебе правду.
Я уже точно знал, что после этого жить мне останется совсем немного.
Глава 3.10
Я просыпаюсь задолго после обеда, часа в четыре вечера.
Да, дала я стране угля.
Или это так сказываются принятые таблетки и энергетики?
Кстати, надо ещё принять. Лезу в сумочку, выдавливаю из блистера четыре таблетки «Ноотропила», иду на кухню, глотаю колёса и запиваю их водой.
Может, хоть сегодня я всё вспомню?
Я точно помню, что в доме, в котором я живу, находится магазин. Значит, можно выйти, не умывшись. Спускаюсь на лифте, по-прежнему находя всё вокруг знакомым, захожу в магазин, подхожу к прилавку и говорю продавщице:
— У вас «Ред Булл» есть?
— Хотите окрылиться?
А она с юмором. И смотрит на меня так, будто мы знакомы сто лет. Я, автоматически улыбаясь, отвечаю:
— Нет, опохмелиться, — и продолжаю улыбаться.
— Вы завязывали бы, а то вот как уже целый месяц приходите сюда. И каждый раз вид у вас, так скажем… — она делает паузу, видимо, перебирая в памяти максимально политкорректные слова, — не очень.
Я произношу:
— У меня полная потеря памяти, к сожалению. Вчера перебрала с другом в кафе. Трое суток я не могла вспомнить, где я и кто я. Только вчера, наконец, вспомнила.
— Девушка, вы целый месяц пили, не просыхая. Знаете ли, это очень чувствуется, когда заходит кто- то с перегаром, оставшимся от запоя.
Мне вдруг становится стыдно. Я спрашиваю:
— Сколько, вы сказали, я приходила в таком состоянии?
— Месяц. Примерно так.
— Я ведь живу здесь примерно два года. Раньше я пила?
— Нет. Раньше вы редко, но всё же заходили. Вы были всегда бодры и в приподнятом настроении. Потом где-то полгода вас не было, и месяц назад вы начали приходить по утрам за питьём, а по вечерам — за выпивкой, притом вид у вас был такой, будто у вас кто-то умер.
— Вы правы, кто-то у меня умер. Но это было, кажется, год назад.
Во мне умерла любовь к Паше.
Или у меня ещё кто-то умер?
И действительно, почему я начала пить?
И ведь произошло это примерно месяц назад.
Так, надо прикинуть примерный ход событий.
Предположим, полгода назад я снова кого-то нашла, а месяц назад он умер или снова меня кинул, как и прежние мои парни. До этого я как-то держалась, чтобы не сорваться, как-то справлялась со своим прошлым, потом я рассталась с Пашей, потом я как-то пережила и это, потом, полгода назад, познакомилась с кем-то ещё, а месяц назад меня кинул и он. Или умер.
Я не знаю, так ли это, но у меня действительно такое ощущение, что у меня кто-то умер.
Точно.
Умер.
Но никак не могу вспомнить, кто конкретно.
От рассуждений меня отвлекает голос продавщицы:
— Вам сколько «Ред Булла»?
— Пять банок. Больших, — говорю я и достаю деньги, чтобы расплатиться, — и ещё пакет, — не понесу же я всё это в руках, верно?
— А не много?
— Много, а куда деваться. Я выяснила, что это пойло помогает мне постепенно вспоминать моё прошлое. Может, скоро я вспомню, что у меня случилось такого, из-за чего я вдруг начала много пить.
— А вы раньше не пили?
— Насколько помню, раньше очень редко выпивала.
Я хочу сообщить ей, что у меня плохая генетика, но решаю отказаться от этой затеи. Ведь потом могут ещё и сплетни пойти.
Она говорит:
— Завязывайте. Ничего хорошего из этого не выходит.
— Да, я знаю. Больше не буду, — приложив левую руку к сердцу и улыбаясь, произнесла я, — обещаю, — добавила я, выдержав небольшую паузу.
— Смотрите, дело ваше. С вас пятьсот двадцать пять рублей.
Я расплачиваюсь, забираю «Ред Булл» и выхожу из магазина.
Кто у меня умер?
Не знаю.
