ненавидит ее и желает зла.
Прежде чем Анри успел или захотел ответить, в глубине пивной открылась криво висящая на разболтанных петлях дверь, и вошел хозяин этого сомнительного заведения. Анри вяло поднял в приветствии изящную руку.
— А вот и наш хозяин.
Крупный мужчина подошел, ухмыляясь и с издевкой кланяясь.
— Добро пожаловать, ваша светлость. Не часто мы принимаем благородных господ, — он сплюнул на пол прямо у ее ног и вытер рот тыльной стороной мясистой ладони. Когда Роза отскочила, чтобы защитить туфли и подол, он грубо рассмеялся.
— Прошу туда, сэр, — обратился он к Анри, указывая на вторую дверь в глубине отвратительного помещения.
— Идемте, дорогая, — ласково сказал Анри. — Не надо создавать лишние трудности. Любезный хозяин приготовил комнату к нашему приезду.
— Сукин сын! — выкрикнула Роза.
Оттолкнувшись от стола, она стремительно рванулась к двери. Еще секунда, и ее попытка, возможно, удалась бы, но Анри проворно ухватился за ее летящую одежду и грубо дернул назад. Он схватил ее в объятия, надежно прижав руки к телу, и оторвал от пола. Она бешено заколотила каблуками по его голеням, но он только хрюкнул и понес ее из пивной.
— Ах, любезный хозяин! — весело крикнул француз. — Мы подрезали птичке крылья. Прошу вас, показывайте дорогу.
— Сюда, ваша светлость, — ухмыльнулся хозяин, распахивая дверь и отступая.
Когда Анри резко поставил Розу на ноги, мерзкий громила низко поклонился ей и с насмешливой почтительностью дернул себя за вихор. Сильный толчок в поясницу бросил Розу в комнату головой вперед. Дверь за ней захлопнулась, и скрежет засова с тошнотворной окончательностью возвестил о невозможности побега.
Вскочив на ноги, Роза бросилась к двери и дернула ее. Как она и ожидала, дверь не поддалась. Роза прижала ухо к щели, надеясь узнать, что ей предстоит. Она услышала звон монет, переходящих из рук в руки, а затем обиженный голос хозяина:
— Неужто вы не позволите мне посмотреть, как разделаетесь с ней? Может, позабавимся сначала? Не часто подворачивается такой случай.
Это грубое предложение было встречено резким ударом (очевидно, пощечиной) и такими быстрыми французскими фразами, что Роза не поняла их смысла. Очевидно, ругательства. Затем вдали раздался звук перебираемых поленьев, и сердито хлопнула дверь. Передышка, хотя и очень короткая. Положение оставалось ужасным. Роза в отчаянии оглядела свою мрачную темницу. Кроме железной кровати, покрытой грязным лоскутным одеялом, и деревянного стула в углу, никакой мебели не было. Скудный свет проникал лишь из маленького окошка в дальней стене, покрытого коркой грязи. С возгласом надежды Роза подбежала к стене и потянулась к раме. Окно светилось высоко над ее головой, и, даже встав на цыпочки, она едва смогла коснуться пальцами подоконника. Отступив, Роза увидела, что в раме остались лишь осколки стекла и кто-то, вероятно хозяин, забил окно досками в ожидании пленницы.
Скрежет отпираемого засова заставил Розу вернуться на середину комнаты. Она лихорадочно искала какой-нибудь предмет, который можно было бы использовать как оружие. Увы, ничего не было. Она повернулась лицом к человеку, захватившему ее в плен.
Анри осторожно открыл дверь. Увидев, что пленница стоит в добрых десяти футах от него, он прислонился к косяку и серьезно посмотрел в ее испуганные глаза.
— Мне действительно очень жаль, Роза, — напрямик сказал он. — Но очень тяжело жить без денег, и… — он так смиренно пожал плечами, что Розе захотелось заорать на него, — революция, вы понимаете, отняла все. Мой отец… ну…
Он снова пожал плечами.
— Кто платит вам за это? — спросила Роза. — Сколько бы вам ни посулили, я заплачу больше… вдвое, нет, в три раза больше!
— Я с радостью взял бы ваши деньги, но боюсь, это привело бы к моей смерти. Так что вы понимаете…
— Нет! Неужели вы собираетесь убить меня? — воскликнула Роза. — Но почему? Кто ненавидит меня так сильно, что жаждет моей смерти?
— Дело не в ненависти, дорогая. Просто печальный факт. Вы встали на чьем-то пути. Сначала собирались лишь запятнать вашу репутацию, но теперь… — он снова пожал плечами, — просто кое-кому выгоднее избавиться от вас, чтобы вас вообще не было.
— В-вы еще омерзительнее, чем негодяй, придумавший такой гнусный план… Отнять чью-то жизнь лишь для того, чтобы набить карманы? Анри, мой друг… — Она умоляюще протянула к нему руки. — Как вы можете убить меня?
Анри не ответил на мольбу, стыдливо отводя глаза.
— Я ненадолго уезжаю. Не могу это сделать при свете дня… и с ясной головой. Полежите, отдохните. Помолитесь, примиритесь с судьбой… это все, что вам остается.
— Нет! — снова взвизгнула Роза, бросаясь к двери, захлопнувшейся прямо перед ее носом.
Она прислонилась к шершавому дереву, в отчаянии прислушиваясь к удаляющимся шагам.
При свете дня, он сказал. Означает ли это, что до наступления темноты ей даровано время на поиски выхода из столь бедственного положения? Судя по тому, когда они покинули Лестер-стрит, можно рассчитывать на два-три часа. Так мало осталось жить! Но она не станет покорно лежать и ждать его возвращения.
Роза стояла неподвижно и глубоко дышала, пытаясь отогнать охватившую ее панику. Думать, думать! Борясь с непреодолимым желанием выть и скрежетать зубами, она опустилась на стул. Боже милостивый, неужели ей действительно ничего не остается, кроме как молиться небесам и надеяться на быструю смерть?
Она подняла глаза. Скудный драгоценный свет подмигнул ей из заколоченного окна, маня надеждой на освобождение. Если бы только добраться до окна! Она бы оторвала доски и вылезла. Правда, окошко крохотное, но она и сама маленькая. Если окно заколотили недавно, вряд ли она сумеет отодрать доски, но, если это сделано давно и доски прогнили и пострадали от непогоды, как все остальное, тогда…
Роза вскочила и уставилась на окно. Подтащив стул к стене, она осторожно зажгла свечной огарок, чтобы иметь как можно больше света. Затем, встав на стул, она высоко подняла руку, чтобы осветить разбитое стекло. Доски не выглядели очень новыми, и это дало ей надежду. В поисках какого-нибудь инструмента она провела пальцем по гнилой раме. На ее плечи посыпались осколки. Усердно работая, она смогла очистить отверстие от разбитого стекла. Теперь необходимо найти что-нибудь, чтобы отодрать доски.
Спрыгнув со стула, Роза вцепилась в кровать. Колотя железной рамой по полу, она пыталась разбить ее на части. Рама оставалась невредимой. В гневе Роза схватила стул и изо всех сил бросила его в окно, но все кончилось тем, что, отлетев от стены, он чуть не размозжил ей голову. Отскочив, Роза поскользнулась и больно ударилась плечом о раму кровати. Опустившись на колени, она расплакалась от отчаяния, но быстро подавила слезы.
— Нет! Не время жалеть себя!
Вскочив на ноги, она снова швырнула стул в стену с таким изобретательным ругательством, что ей самой стало стыдно. Стул, будто устрашенный, подчинился. Схватив отвалившуюся ножку, Роза подтащила кровать к стене и вскарабкалась на изогнутую спинку. В таком опасно неустойчивом положении она усердно и, как ей казалось, невообразимо долго колотила по доскам, лишь изредка прерываясь, чтобы прислушаться, не возвращается ли кто к ее тюрьме. Наконец, отчаявшись в успехе, она вцепилась в доски и откинулась назад всем телом в надежде оторвать их. С оглушающим треском доски вырвались из гнилой рамы. Захваченная врасплох, Роза тщетно пыталась схватить руками пустоту, но тут же свалилась на пол. Как будто весь воздух вырвался из ее легких, из глаз посыпались искры. Когда, наконец, боль в груди немного ослабла, Роза осознала, что смотрит на небо через очистившееся окно. И тогда она, шатаясь, поднялась на ноги.
