— Заслужил — принимай награду. Заслужил ведь?
— Заслужил! — закричали ребята.
Дед Мороз взял книгу у Клавдии Алексеевны и подал Феде. Потом хозяин зимы сел возле старичка-гармониста, положил ему руку на плечо и сказал:
— Ребята, в окошко гляньте. Что видите?
— Темнеет, — сказали ребята.
— То-то. Давайте выключим этот свет. (Свет тотчас выключили.) И давайте споем все вместе, тихонько, споем хорошие наши русские песни.
И Дед Мороз зарокотал, как издалека, певучим басом:
Слов ребята не знали, но следующую песню пели все вместе:
Пели долго с повторением последних строк, гармоника звенела, как звенели бубенцы у ямщиков. Ветер ударял в окна, да так, что окна дрожали. И всем было жалко бедного ямщика.
У Деда Мороза объявилась вдруг лучина. Он зажег ее, и тоненький огонек, затрепетав, потянул к себе. Ребята окружили Деда Мороза, и он сказал:
— А теперь послушайте стихи.
И не шумя, обыкновенным голосом, словно говорил про самое обычное, повел-привел стихотворную речку:
Ребята не шелохнулись, но тени на стенах покачивались, словно бор пришел в эту большую комнату. Стихи кончились, Дед Мороз вздохнул и сказал:
— Хорошо у вас! Уходить не хочется.
— Так и не уходи! — закричали ребята.
— Остался бы, да в других местах ждут. — Дед Мороз сощурил глаза и оглядел ребятишек. Лучина догорала, стала красной и совсем погасла.
— Свет зажечь? — спросила Клавдия Алексеевна.
— Не надо! У меня чудо есть. Кто здесь самый маленький?
— Я, — выставился Ванечка, меньшой.
Кто-то пискнул:
— Он — не школьник. Он — гость.
— Но точно, что он самый маленький?
— Точно, — согласились ребята.
— Держи! — Дед Мороз дал меньшому какую-то палочку. — Выше подними!
Ванечка поднял руку над головой.
Дед Мороз чиркнул спичкой, поднес огонь к палочке, и палочка эта брызнула звездами.
Все глядели на звезды не дыша, и только Мартынов сказал:
— Бенгальский огонь! У меня дома тоже есть!
Палочка догорела, упали последние звезды, и стало темно. Клавдия Алексеевна зажгла электричество — Деда Мороза не было. Зато на том месте, где он сидел, на стуле, увидали мешок подарков. Все перевели дыхание, не торопясь дыхание перевели. Подарки — хорошо, очень хорошо, но сказка наяву — лучше.
Клавдия Алексеевна принялась раздавать пакеты, как вдруг закричали:
— Пожар!
Ребята бросились к окнам, а кто посмелей, кто не боялся простуды — выскочил на крыльцо.
— За парком горит! — Догадались: Иннокентий, Цветы — Обещанье Плода горит!
И тотчас на крыльцо выбежал сам Иннокентий. Он был в своем одеянии, но шапка на нем была с красным верхом, шапка Деда Мороза.
Огонь стоял высокий и светлый.
— Пропало пять лет труда, — сказал Иннокентий. — Ничего огонь не пощадит.
Федя понял: сгорели диковинные деревянные звери. А у него, у Феди, осталась лягушка на ладошечке.
— Тушить! Тушить! — закричал Федя, но Иннокентий перехватил его.
— Поздно! Поздно, мальчик! Я, кажется, забыл закрыть подтопок… Одна оплошность… Один уголек — и пяти лет труда как не бывало.
Иннокентий прошел в школу и скоро опять появился на крыльце, в шубе, в ушанке, с узелком.
— Прощайте, дети! — сказал он. — Сгорела одна сказка, но сказочник жив-здоров, значит, будет другая сказка. Самая новая.
Иннокентий повернулся и пошел в сторону реки. Федя метнулся было за ним, но на пожаре затрещало, и Федя невольно обернулся, загляделся на сноп искр, на кровавое облако над пожарищем. Облако было похоже на коровье вымя, и оно кровоточило.
Когда Федя повернулся бежать за Иннокентием, старика успела поглотить ночь.
Цура запрягал лошадь.
Николай Акиндинович Страшнов сдал дела новому лесничему Горбунову и теперь перебирался с семьей в соседнее лесничество, с понижением. Теперь он — объездчик, начальник трех лесников. Новое место называлось Красенькое.
— Под снегом не больно разглядишь, а летом, говорят, и впрямь красиво, — сказал отец.
И еще Федя знал: новое жилье — на кордоне. Дом на две семьи. У соседей есть дети. Школа в деревне, до нее километра три, лесом и полем.
Не будет рядом Кука, Яшки, Оксаны не будет, Лильки, но и Мартынова тоже.
Федя пошел отпустить лисенка.
