— Какой там парад в День благодарения, — выпалила я. — Это как парад в День благодарения, если бы все наглотались кислоты!
Последний монстр навис над нами, отбрасывая тень аж с середины улицы. Это была женская фигура выше одноэтажного дома на самой большой решетке из всех, и несла ее целая куча людей. Баба, раскрашенная в красный, плыла сквозь толпу, ее стройные ноги стояли врастопырку в позе лошади, груди торчали прямо вперед меж распростертых рук, а кроваво-красные соски выпирали, как пули. Волосы были сделаны из оранжевой соломы и красных веревок и метались вокруг лица, когда она нагибалась, поворачивалась и тряслась, неминуемо приближаясь к нам, словно тряпичная кукла-вампир. Ее черные когти были сложены в свирепые кровавые мудры. Уж эта-то точно могла отпугнуть самых злобных духов.
Мы не могли оторваться от этой бабищи на решетке, которая ныряла вниз, летела вперед и накренялась, грозя растоптать любого, кто не убрался с ее пути. Ее длинные волосы — на самом деле это были красные веревки в узлах, похожие на колючую проволоку, — подметали улицу, словно она хотела отхлестать собравшихся по лицам. Внизу потные насквозь помощники прикрикивали на толпу. Баба встряхивала волосами и улыбалась сквозь клыки. Оркестр играл, а благодаря своим помощникам она танцевала.
За секунду до того, как бабища нависла над нами, я успела подумать о том, что ждет меня дома. Я заметила, что мир как будто отдалился от меня, а теперь снова наступает, в точности как духи снова наползают на остров, поняв, что их обманули.
И ничего, в сущности, не изменилось. Но потом волосы чудо-бабы хлестнули нас по щекам, и времени думать больше не было. Мы побежали, сперва смеясь, но потом, когда оглянулись и увидели, что она преследует нас по пятам, бросились наутек как можно быстрее.
Мы бежали до тех пор, пока не потеряли процессию из виду, и лишь тогда перестали бояться. Только у ресторана «Балийский Будда» мы замедлили бег и переглянулись, рассмеявшись в смущении. Как дети, увлекшиеся страшной игрой, мы забыли, что все это происходит не на самом деле.
Очутившись напротив «Балийского Будды», мы с Джесс решили отпраздновать балийский Новый год по-своему — за вином с пирожными. Но стоило нам войти, как мы увидели Джейсона и Лару на балконе. Те что-то нам кричали, но при этом так смеялись, что не могли ни одного слова до конца договорить.
Когда мы поднялись наверх, Джейсон обнял нас.
— Ну и видок у вас — как будто за вами настоящие чудища гонятся, не куклы! — воскликнул он. — Дурочки!
Мы с Джессикой были слишком заняты оправданиями и не сразу заметили, что Джейсон ведет нас к столику, заваленному тарелками из-под десертов и конфетными обертками и заставленному рюмками. Кроме того, там были пустые банки пива и пустые, а также частично полные бутылки вина. За столом сидели все наши товарищи по семинару: Барбель угощала Марси куском шоколадного торта, а та наливала себе бокал красного вина, Лара подзывала официанта, чтобы тот принес всем самбуки. Джейсон взял у официанта зажигалку и поджег самбуку. Придется моим друзьям много заниматься карма-йогой, чтобы компенсировать сегодняшний вечер.
Я вообще-то не очень люблю крепкий алкоголь, но сегодня пила сладкие ликеры со своими друзьями с таким упоением, будто пыталась осушить океан рюмками с наперсток. Мы пили за все, что только можно, но главным образом выпивка была нужна, чтобы подпитывать наши разговоры. К середине вечера мы начали обращаться друг к другу «брат Джейсон» и «сестра Джессика», и звучало это примерно так: «Брат Джейсон, не подожжешь ли мою самбуку?» Или: «Сестра Марси, изложи-ка нам свою теорию насчет того, что Индра слышит язык кристаллов и те говорят ей, будто она просветленная».
Джейсон пожаловался, что ему очень трудно сосредоточиться на лекциях по анатомии, когда Сью- Дзен использует Индру в качестве экспоната и велит той раздеться. Мы выпили самбуки, чтобы ему не было так больно, потом еще самбуки, посплетничав насчет того, как Индра пыталась заставить Джессику заплатить за лекции по анатомии, а потом еще, и пустились в разговор о том, что лекции Сью-Дзен просто ужасны. Потом кто-то заметил, что Индра всегда говорит, будто в позе голубя бедренные кости должны смотреть строго вперед, как фары, и ругает нас за то, что они не смотрят строго вперед, хотя у самой у нее они тоже не смотрят. Значит, она лицемерка, а это ужасно раздражает и бесит…
Короче, мы рассплетничались.
Зато потом сделали одно открытие. Лара принесла с собой статуэтку Индры и всем ее показала.
— Ничего не замечаете странного в этих статуэтках? — спросила она, порылась в полотняной сумке с изображением Ганеши и достала свою фигурку, по-прежнему завернутую в газету. Она протянула ее мне: — Не видишь ничего странного?
Я взглянула на фигурку, повертела ее в руках. Точная копия той, что Индра показывала нам в вантилане, — деревянная скульптура самой Индры с вытянутыми руками в позе воина.
— Да, фигурка совсем на нее не похожа, — ответила я.
Джейсон с Ларой прыснули со смеху.
— Получше присмотрись, дорогая, — проговорил Джейсон. — Повнимательнее.
Я провела рукой по грубо обработанному дереву. И тут заметила. Крошечные дырочки. Вся фигурка была испещрена крохотными отверстиями, словно кто-то просверлил их сверлом размером с булавочную головку с промежутком в дюйм.
— Ой, — выпалила я, — это же…
— Термиты! — воскликнул Джейсон. — Все фигурки, которые она нам продала, заражены термитами! Маленькую копию Индры жрут насекомые изнутри.
Барбель рассмеялась, ударив рукой об стол:
— К нашему приезду домой от вдохновляющих скульптур останутся лишь вдохновляющие кучки опилок.
— Термиты, подумать только, — проговорила Лара. — Неужели нельзя было проверить?
— Знаете, а я свою, пожалуй, оставлю, — сказала Барбель, откинулась на спинку кресла и сложила руки на животе. Она явно наслаждалась происходящим. — Меня в следующем месяце пригласили на свадьбу, а невесту я не перевариваю. Вот и будет ей подарок. Скажу, что эта фигурка будет прекрасно смотреться на крышке ее рояля! — Она окинула всех нас счастливым взглядом.
— Здорово, Барбель, — кивнула я. — Очень по-йоговски.
— Но что нам теперь делать? — тихо проговорила Джессика и растерянно взглянула на всех нас. — Я совсем не понимаю, что стряслось с Индрой. Я думала, она просветленная.
Мы замолчали. Я не знала, что ей ответить. Джейсон с Ларой переглянулись. Барбель пожала плечами. Марси начала было говорить что-то о том, что нельзя во всем винить Индру, ведь это Лу бросил свою жену, и валить все на «другую женщину» — сексизм чистой воды. Но к тому времени это было уже неважно. Ресторан закрывался, а нам нужно было попасть домой прежде, чем начнется «день тишины».
Мы опаздывали. На улицах уже не осталось ни людей, ни мотоциклов. Ветер трепал полоски разноцветной гофрированной бумаги, загоняя их в канавы и стоки по обе стороны улицы. Эти же полоски застряли в лианах, растущих на улицах Кампухана. Такое впечатление, что только что здесь закончилась безумная вечеринка, участники которой просто растворились после последнего танца. На улицах по- прежнему царила атмосфера праздника, но при этом стояла гробовая тишина. Мы уходили последними. А ведь это был даже не наш праздник.
Мы шли посреди улицы — небольшая процессия пьяных, несущих всякую ерунду будущих учителей йоги. Мы были отщепенцами, бредущими по улицам: взбудораженные самбукой, мы пели мантры, хотя язык заплетался, и перепрыгивали через бамбуковые шесты, оставшиеся от платформ, на которых восседали уга-уги. Джейсон заметил двенадцатифутовую полуразрушенную бамбуковую платформу в павильоне, перед самым поворотом к лестнице из девяноста шести ступеней. Он присвистнул:
— Монстры на свободе!
Сижу, слушаю фейерверки и лай собак и пытаюсь переварить все съеденное и выпитое. Чувствую себя отвратительно, будто только что съела целый магазин с вредной едой. Не могу не задаваться вопросом: что же произошло с моим йога-семинаром? Или это неизбежная, нормальная реакция отторжения
