Черепашки-ниндзя против Злобного Крага

Глуммы ничего не могли ответить ей, по­тому что сами не знали этого. А она плака­ла горючими слезами, призывая на помощь мать, Микеланджело и Грегори.

Глумму Погу тоже хотелось заплакать вслед за ней, но, желая утешить ее, он об­ратился к девушке с не очень внятной ре­чью.

Не огорчайтесь так, — сказал он. — Жалко, если такая красотка испортит се­ бе глазки слезами. Расскажите лучше, как вы сюда попали. Это, должно быть, очень интересно и доставит нам великое удовольствие.

Клер его не слушала. Она встала и хоте­ла бежать. Но ее босые ноги распухли, и ей было так больно, что она упала на колени и зарыдала. Стад бережно поддержал ее, а Пог нежно поцеловал ей ручку. Тогда Клер решилась взглянуть на них и заметила, что они смотрят на нее с сочувствием. Пик по­казался ей существом одержимым, но безо­бидным, и, видя, что все человечки глядят на нее ласково и благожелательно, она ска­зала:

—                  Очень жалко, маленькие человечки, что вы такие уродцы. Но я все равно буду вас любить, если вы мне дадите поесть, по­тому что я очень проголодалась.

—                  Боб! — закричали разом все глуммы. — А ну-ка, живо за ужином!

И Боб умчался на своем вороне. Но все- таки они обиделись на Клер, которая не­справедливо назвала их уродами. Пик по­думал: «Ведь это просто ребенок. Разве она может видеть пламя гения, которое сверка­ ет в моих очах и придает им сокрушитель­ную мощь и чарующую нежность?» Пог ре­шил: «Лучше бы я не будил эту девочку, которая думает, что мы уроды». Но Стад сказал с улыбкой:

Вы, милая, не будете считать нас урода­ми, когда узнаете нас поближе и полюбите.

Тут снова появился Боб. В руке у него было золотое блюдо с жареной куропаткой, хлебцем и бутылкой бордосского вина. Он поставил это блюдо к ногам Клер и почти­тельно кувырнулся в воздухе.

Клер поела и сказала:

—                  Маленькие человечки, ваш ужин был очень вкусный. Меня зовут Клер. Я — дочь герцогини Каледийской. Эти земли — на­ши владения. Давайте поищем моего спут­ника Грегори, а потом все вместе пойдем в замок, потому что там нас ждет мама и ужасно беспокоится.

—                  Вы никак не можете идти с такими но­гами, — объяснил Джиг. — Ваш спутник уже большой. Он и сам отыщется. В этом краю с ним ничего не может случиться, по­тому что здесь давно уже истреблены все дикие звери. Мы сделаем носилки, покро­ем их охапками листьев и мха, чтобы вам было удобно лежать, отнесем вас в горы к королю глуммов, как того требует обычай нашего народа.

Все глуммы пришли в восторг от этой идеи и захлопали в ладоши. Клер посмот­рела на свои опухшие ноги и промолчала. Она несколько успокоилась, узнав, что в здешних лесах нет диких зверей, а в остальном решила положиться на глуммов.

Они уже трудились над носилками. Те, у кого были топоры, рубили под корень две молодые сосенки.

Это снова навело Рига на прежнюю мысль:

—                  А что, если вместо носилок нам сде­лать клетку?

Окинув его презрительным взглядом, Стад сказал:

—                  Ты, Риг, больше похож на человека, чем на глумма. Но хоть одно, по крайней мере, можно сказать, к чести нашего наро­да — ты не только самый злой из нас, но и самый глупый!

Работа, между тем, двигалась. Глуммы подпрыгивали высоко в воздух, чтобы до­стать до ветвей, которые они срезали на ле­ту, а потом искусно укладывали решеткой. Так они устроили удобное сиденье, покры­ли его мхом и листьями и усадили на него Клер.

С кличем «Гей! Гоп! Гип!» они подхвати­ли носилки с двух концов, подняли их на плечи и отправились в горы.

Глуммы шагали извилистой тропинкой по лесистому склону. Среди серой листвы карликовых дубов там и сям вздымались гранитные глыбы, а рыжие горы с темны­ми синеющими ущельями замыкали вдали суровый пейзаж.

Шествие, которое возглавлял Боб на сво­ей черной птице, вошло в расселину, зарос­шую кустами ежевики. Вдруг впереди Клер увидела грозных вооруженных глум­мов.

Они стояли неподвижно, натянув лук или выставив копье. На них были одежды из звериных шкур и длинные ножи, висев­шие на поясе. Убитая дичь лежала рядом на земле. Но лица охотников не отлича­лись свирепостью.

Среди них стоял преисполненный вели­чия глумм. За ухом у него красовалось петушиное перо, а на голове — корона, усыпанная драгоценными камнями. Его мантия была откинута на плечо, откры­вая мощную руку, унизанную золотыми обручами. Охотничий рог из слоновой кости и чеканного серебра висел на поясе. Левой рукой глумм спокойно опирался на копье, а правую поднес к гла­зам, чтобы удобнее было смотреть в ту сторону, откуда приближались Клер с глуммами.

Король Лек, — сказали ему с покло­ном глуммы, — мы принесли тебе прелестную девушку, которую случайно обнаружи­ли. Ее зовут Клер.

—                  Хвалю ваш поступок, — ответил ко­роль Лек. — Она будет жить у нас, как по­велевает обычай глуммов.

Приблизившись к Клер, он сказал:

—                  Добро пожаловать в мои владения, Клер!

Король глуммов говорил с ней ласково, потому что с первого взгляда проникся глу­бочайшим уважением к девушке.

Приподнявшись на цыпочки, он поцело­вал ручку.

—                  Тебе здесь никто не причинит зла, — поклялся он. — Наоборот, все твои жела­ния будут исполняться. Чего ты хочешь — ожерелий, зеркал, кашемировых шалей, китайских шелков?

—                  Мне бы хотелось башмачки, — ответи­ла Клер.

Тогда король Лек ударил копьем в брон­зовый диск, который висел на гранитном выступе утеса, и тотчас же что-то мельк­нуло в глубине ущелья и стало поднимать­ся к ним, подскакивая, словно мячик. По мере приближения мячик все увеличивал­ся, и, наконец, перед ними появился глумм. Кожаный передник с нагрудником изобличали в нем сапожника. Это и, в самом деле, был главный мастер сапожников.

—                  Трюк, — приказал ему король, — вы­бери у нас в кладовых самую мягкую кожу, возьми золотой и серебряной парчи, спроси у моего казначея тысячу жемчужин самой чистой воды и сделай пару башмачков для нашей дорогой гостьи.

Трюк тотчас же бросился к ногам Клер и тщательно снял с них мерку. Она сказала:

—                  Ваше величество, пусть мне сейчас же дадут красивые башмачки, которые вы мне обещали, я их надену и пойду к моей маме в замок.

—                  Ты получишь башмачки, Клер, — от­ветил король Лек, — но получишь их, что­бы гулять в недрах гор, а не для того, что­бы вернуться в замок твоей матушки. Ты никогда не покинешь моего королевства. Обычай глуммов запрещает отпускать тех, кто волей или неволей попал в наши владения. Ваша матушка владеет землей, мы - подземельем. Глуммы лучше людей, и твое счастье, что они подобрали тебя.

Эго мое несчастье, — ответила Клер. — Я согласна обуть деревянные башмачки, как у простых крестьянок, лишь бы ваше вели­чество позволили мне вернуться в Каледийский замок.

Но король Лек упрямо покачал головой в знак того, что это невозможно. Тогда Клер сложила руки и сказала умоляющим голо­сом:

—                  Если вы отпустите меня, ваше величе­ство, я буду вас очень любить!

—                  Если я отпущу тебя, Клер, ты меня сразу же забудешь на вашей лучезарной земле.

—                  Я вас не забуду и буду любить вас так же, как люблю моего Ветерка.

—                  А кто это такой — Ветерок? — спро­сил король.

—                  Это мой буланый конь. У него розовые поводья, и он ест у меня из рук. Когда он был маленький, его приводили по утрам ко мне в комнату, и я его целовала. Но только Ветерок уже вырос и не может ходить по лестницам.

—                  А ты не хочешь полюбить меня еще больше Ветерка? — улыбнулся король Лек.

—                  Хочу.

—                  Вот и хорошо.