Мои руки дрожат от страха перед маскарадами воскресающего Прошлого. Тяни, человече, тяни, сколько есть мочи! Будущее вырастает на Прошлом, как росток на пне. Дают ли трухлявые пни ростки? Пень моего Прошлого, умри в пустыне, а твое существо пребудь с пустынным солнцем. Пень твоего Прошлого не погиб, на самом дне пустыни есть вода, струящаяся к твоим корням. Так что тяни, тяни Прошлое, захваченное сетью, в каноэ и простри руки к лику существа пня твоего Прошлого. В лице солнца я вижу только тьму, в глубине моего Прошлого я вижу только тьму, и вода пустыни иссякла во тьме. Ни тьмы, ни света, ни света, ни тьмы. Тебе видится цыпленок, рождающий ягненка. Есть в глубине твоего Прошлого вода, хлынувшая из чрева. В чреве не осталось ничего. Вода иссякла после разлива, обнажив сухостой и скелеты. Копай в самой глуби чрева. Там вода, там речная вода, текущая со дна Прошлого. Тяни пойманное в сеть Прошлое, вытягивай, и давай поглядим на него в нашем нутре, в наших головах. Прошлое — мое первое маленькое весло, потерянное в реке, — какое — не вспомню сейчас. Затем пусть твоя голова станет головой слона, пусть твои глаза станут глазами леопарда, и подкрадись к Прошлому, подкрадись к Прошлому в лесу, подкрадись к Прошлому в небесах, подкрадись к нему в глубине земли, подкрадись к нему в пуповине твоей. Погляди за деревьями, погляди за луной, бегущей от гневного солнца, погляди за солнцем с пылающими ресницами и подкрадись к нему за обожженными зубами сверчка, растворяющимися в воде, на смех Земле. Я не могу обернуться, потому что пойман жестоким капканом Настоящего. Затем Будущее умирает в лоне реки, и на твоих коленях возляжет мертворожденное Будущее, — и ты больше не пойдешь рыбачить на пруды, и ты больше не забросишь сеть в реку. С твоим мертвым Прошлым, висящим за спиной, с твоим мертвым Будущим, лежащим на коленях, ты уже не человек среди людей; потому что осквернил Прошлое
