Поэзия Африки

Спокойная совесть вкушает заслуженный отдых.

Рама Кам Перевод М. Ваксмахера

Песнь, посвященная негритянке

Мне нравится твой диковатый взгляд.
На губах твоих — привкус манго,
О Рама Кам.
Твое тело — как черный перец —
Разжигает во мне желанье,
О Рама Кам.
Ты проходишь —
Завидуют девушки
Бедер твоих горячему ритму,
О Рама Кам.
Ты танцуешь,
И тамтам, Рама Кам,
Тамтам, тугой, как победная сила мужская,
Прерывисто дышит под быстрыми пальцами музыканта.
А если ты любишь,
О Рама Кам, уж если ты любишь,
Ты — словно черная ночь
В отблеске синих зарниц,
Рама Кам!

Нищий негр Перевод М. Ваксмахера

Эме Сезэру[326]

Ты, шагавший с трудом, как потрепанная мечта,
Как мечта, измочаленная всеми ветрами вселенной,
Скажи мне, какими кремнистыми тропами,
Какими оврагами, полными грязи, мученья, смиренья,
Какими, скажи, каравеллами, водружавшими от острова к острову
Негритянской крови знамена, вырванные из почвы Гвинеи, —
Скажи мне, какими путями-дорогами донес ты терновое рубище
До странного кладбища, где небо открылось тебе.
Я вижу в твоих глазах отраженья привалов усталости,
Вижу отсвет рассветов, возвещавших начало нового дня
На плантациях и в рудниках.
Я вижу забытого Сундияту[327]
И непокорного Чаку[328], который унес на дно океана
Сокровище пламенных и шелковистых легенд.
Вижу эхо военных оркестров,
Звавших к убийству,
Вижу вспоротые животы среди белых снегов.
И страх, затаившийся в провалах улиц.
О старый мой негр, жнец безвестных земель,
Благоуханных земель, где каждый бы счастье нашел!
Что же сталось с зарей, осенившей твой лоб,
И с твоими камнями прозрачными, и с золотыми мечами?
Ты несчастен и гол,
Ты — потухший вулкан, мишень непрестанных насмешек,
Ты отдан на милость чужого богатства
И чужой ненасытной жадности.
Шутники тебе дали кличку «Белянка», —
Ах, это смешно, ах, это прелестно,
И в восторге тряслись эти жирные морды,
Ах, какое забавное слово и, право, не злое,
И вот ему, бедному, грош…
Но я-то, но я — я что сделал в то утро, тебя повстречав,
В то сырое печальное утро,
Утонувшее в пене тумана, где гнили короны, —
Что я сделал? Я витал в облаках
И сносил снисходительно
Ночные тоскливые звуки,
Недвижные раны,
Рубища в лагерях бескрайнего ужаса.
Был кровавым песок,
И я видел, как занимается день, день такой же, как все,
И я пел во все горло какую-то песенку.
О, погребенные травы,
О, развеянные семена!
Прости меня, негр, мой вожатый,
Прости меня, сердце мое,
О, брошенные доспехи, о, победы, пришедшие поздно!
Терпенье, терпенье, карнавал уже умер.
Я оттачиваю ураган для грядущих посевов,
Для тебя, мой негр, мы возродим
Гану и Томбукту[329]
И наполним гитары веселыми плясками,
И удары звенящих пестов, толкущих зерно,