копия нашего «Кон-Тики». Как выяснилось, он сделал ее сам. Не дожидаясь никаких других доказательств, он первым признал правоту моей теории.
В те дни, когда мы еще только строили наш плот на верфи Кальяо, в Перу проводил раскопки знаменитый американский археолог доктор Ричард П. Шедел. Журналисты спросили его, есть ли у нас шансы выжить, и он, как и все остальные, ответил отрицательно. После успешного завершения экспедиции ему задали другой вопрос: что же именно доказали участники экспедиции. «Ничего, — был ответ. — Кроме того, что норвежцы — хорошие моряки».
Через много лет мы с ним встретились в Перу. Теперь он был настолько убежден, что древние жители этой страны являлись опытными мореплавателями, что сам предложил мне провести совместные археологические изыскания на островах вдоль побережья. В девяностых годах его коллега и мой близкий друг доктор Даниэль Сэндвайс обнаружил следы древней культуры, существовавшей в прибрежных районах Перу в IX–X веках до нашей эры. Основным продуктом питания древних перуанцев была рыба, которую они ловили в океане.
— В пылу научных баталий как ты удовлетворял свою вечную любовь к приключениям?
— Приключения добавляют остроты в рассудочный мир научных исследований, особенно если ты изучаешь древние цивилизации. После триумфа на XXX Конгрессе американистов в Кембридже я получил приглашение побывать на XXXI Конгрессе в Бразилии уже в качестве его почетного вице-президента. Конгресс состоялся в 1954 году, и на нем я продемонстрировал результаты моей первой археологической экспедиции на Галапагосские острова, предпринятой двумя годами раньше. Всем участникам конгресса предложили совершить путешествие в центральные районы Бразилии, и мы с Ивонной записались одними из первых. К сожалению, в связи с самоубийством президента Жетулиу Варгаса поездку пришлось отменить.
Тогда я арендовал маленький одномоторный самолетик и вместе с женой и местным гидом полетел в Санта-Изабель, крохотную индейскую деревушку на берегу реки Арагуаи в юго-западной Амазонии. С самого начала поездка пошла не так, как задумывалась.
Всю заранее закупленную провизию и снаряжение пришлось оставить в аэропорту. Из боязни перегрузить самолет пилот согласился взять на борт только удочки и ружье. Сначала полет проходил нормально. Под нами, насколько хватало глаз, тянулась сплошная зеленая крыша сельвы. Внезапно летчик резко развернул самолет в обратном направлении, и в ту же секунду мотор заглох.
— Не бойтесь, — сказал пилот. — Мне уже двадцать раз приходилось делать вынужденную посадку.
В аэропорту он поменял все свечи, и мы снова взлетели. В полете пилот ориентировался по старой школьной карте, на которой деревни были отмечены красными кружками на зеленом фоне. Через несколько часов самолет приземлился на просеке посреди джунглей. Взлетно-посадочная полоса больше напоминала картофельное поле. В непосредственной близости располагался бар, за стойкой которого стояла местная красотка. По каким-то совершенно необъяснимым причинам пилот заявил нам, что дальше лететь нет никакой возможности.
Возле берега стояло длинное каноэ, вырезанное из ствола дерева. Я решил, что другого шанса выбраться из джунглей может и не представиться. Два индейца-карайя согласились довезти нас до Амазонки. Мы взяли удочки и ружье, забрались в каноэ, и быстрое течение подхватило наше суденышко. Несколько следующих дней мы не видели ничего, кроме зеленых джунглей, бурой воды, цветастых попугаев и отчаянно орущих обезьян. Ночевали мы на берегу, либо на песке, либо на матрасе из веток. Опасаясь незваных гостей, мы жались поближе к воде, но на ее поверхности попарно горели маленькие огоньки, внимательно изучавшие нас, и сонливость пропала как-то сама собой. Огоньками были глаза кайманов.
Они бесшумно скользили по воде, не отводя от нас взгляда. Днем стояла невыносимая жара, а единственный источник воды плескался за бортом нашего каноэ. Сперва мы пытались фильтровать мутную воду через носовые платки, но вскоре оставили эти попытки и пили прямо из реки.
Так прошло несколько недель. А потом произошла незабываемая встреча с цивилизацией. Первым мы увидели абсолютно голого мужчину. Он стоял на песчаной косе и смотрел на нас. Когда наши взгляды встретились, он повернулся и скрылся в хижине. Через мгновение он появился снова, по-прежнему голый, но с поясом на животе. В глубине леса стояли другие хижины, и вскоре нас угощали жареной рыбой, печеными черепаховыми яйцами и корнями маниоки. С наступлением темноты мы заснули в гамаках под открытым небом, но посреди ночи проснулись и стали свидетелями странных событий. Через регулярные промежутки времени мимо наших гамаков попарно пробегали обнаженные молодые девушки и исчезали в джунглях. После этого из леса доносилось причудливое заунывное пение. На песчаном берегу танцевали четыре фигуры в высоких головных уборах и длинных соломенных накидках. Мы так никогда и не узнали, что означал этот ритуал.
Зато мы почерпнули много нового об искусстве выживания посреди дикой природы — как искать съедобные коренья и черепашьи яйца, как ночью с помощью топора охотиться на крокодила. Мы видели дельфинов и летучих рыб в озере, которое теряет сообщение с рекой во время засухи.
Блистающие небоскребы Сан-Паулу казались отсюда чем-то совершенно нереальным, а ведь совсем еще недавно мы бродили по улицам шумного города: какой контраст с непроходимыми джунглями и убогими хижинами индейцев!
Не говоря уж о сухом мире науки, куда нам вскоре предстояло вернуться.
Переворот в общественном сознании произошел на X Конгрессе по проблемам Тихоокеанского региона, состоявшемся на Гавайях в 1961 году. Мы отправились туда вместе с Улафом Селлингом — он в качестве официального представителя Академии наук Швеции. Сейчас многие друзья Улафа пополнили собой ряды Академии. Но Форест Браун не дожил до дней триумфа, и Питер Бак тоже. Все члены экипажа «Кон-Тики» давно уже приняли Улафа в почетные члены своей команды, а теперь ему предстояло рассказать о результатах пыльцового анализа, проведенного на острове Пасхи. Я же представил Конгрессу итоги наших совместных с американскими археологами раскопок на этом острове, а также на других островах Полинезии и на Галапагосах.
В завершение Конгресса все три тысячи участников единогласно проголосовали за резолюцию, согласно которой основными источниками информации о народах и культуре тихоокеанских островов являются Южная Америка и Юго-Восточная Азия.
По ту сторону «железного занавеса»
Снова тот же знакомый голос после нескольких недель молчания.
Разумное?
Я карабкался вверх на четвереньках, пробираясь между валунами застывшей лавы, усеявшими склоны вулкана Тейде на Тенерифе. Следом за мной поднималась Жаклин. Совершенно бестолковое занятие. Сегодня было воскресенье, и мы вполне могли бы отдыхать в гамаках в саду нашего дома в долине пирамид.
У меня есть святой принцип — в воскресенье никакой работы. Тут и уважение к постулатам религии, объявившей седьмой день творения днем отдыха, и холодный расчет. После воскресного безделья я с новой силой чувствую зов природы, ощущаю прилив энергии в душе и теле, с новыми силами встречаю следующую трудовую неделю.
Мне вовсе не хотелось разговаривать. Я тщательно выбирал, куда поставить ногу, чтобы не уронить какой-нибудь камень прямо на голову идущей следом Жаклин, и с трудом наполнял легкие разреженным воздухом высокогорья. Странно, что мой аку-аку именно сейчас подал признаки жизни. Прошло уже много времени с тех пор, как я спустился вниз с кратера вулкана на острове Пасхи, и в круговерти поездок и деловых встреч я совсем забыл о его существовании. Может быть, мы вспомнили друг о Друге именно потому, что вновь оказались на склоне вулкана?
Приближалось Рождество. Скоро закончится юбилейный год, и ему на смену придет следующий,
