— Да знаю я эту актрису погорелого театра. Стерва, каких мало. Это она перед тобой выступает. Не обращай внимания.
— А зачем ты с ней водишься?
— Ты знаешь, как трудно сейчас найти бабу?
— В смысле здесь, на Гелиосе?
— Нет, везде… Может кроме Царьграда, как-никак город — миллионник, столица межзвездной империи. А в нашей глуши как везде… Тихо, пусто, людей мало. Все давно устроены, живут друг с другом не первую жизнь. Свободны или какие-нибудь дуры, с которыми никто ужиться не может или горем придавленные, которые убивают время в ожидании реинкарнации любимого.
— Да ладно, — возразил Максим. — Есть куча свободных теток.
— Где ты эту кучу видел?
— Ну, например, во Владимире.
— Скажешь тоже, — возразил Толик. — Как-никак — старая столица. Потом там ведь большинство людей — научники. А у них бабы особые: тряпку берут двумя пальчиками, зато за хер хватаются обеими руками и сразу в рот тянут.
Толик рассмеялся, радуясь собственному остроумию.
— Ну и чего? — не понял причины его веселья Максим.
— Да не люблю я так… Повстречались, потрахались, разбежались. Все довольны, все смеются. Я ведь такую ищу, чтобы меня понимала, любила, а не просто со мной свой зуд удовлетворяла.
Взгляд Толика стал обиженным и несчастным. Он опустил голову, притворяясь, что разглядывает бутылку.
Наметанный взглядом опытного психолога Максим отметил, что приятель изготовился изливать душу, сетовать на свои неудачи и давить на жалость.
— Я за шампанским, потом верну твою подругу, — сказал Максим, ломая игру школьного товарища. — Выпей пока.
— Макс, ты человек, — сказал Толик, бросая на Максима укоризненно-жалобный взгляд, приглашая остаться.
Максим кивнул и быстро двинулся к стойке.
— Что вы хотели? — поинтересовался оператор.
— Бутылочку шампанского для дамы.
— Могу предложить…
— На ваш выбор, — мягко прервал его Максим. — Все равно ничего в этом не понимаю.
— Хорошо, — ответил оператор и пошел в кладовую.
Через минуту он показался из дверей винного погребка.
— Извините, не могли бы вы мне помочь? — попросил он историка.
— Конечно, — ответил тот.
— Вот ваше шампанское, — сказал оператор, когда они остались наедине.
— Спасибо, — поблагодарил его Максим. — Вы хотели мне что-то сказать?
— Да, — ответил тот. — Ваш приятель очень нехороший, опасный человек.
— Если вы с ним ругались, это не делает его плохим.
— Он страдает СН. Быть рядом с ним опасно для психики.
— Разве вы в состоянии поставить верный диагноз? Это прерогатива медиков — заметил Максим.
— Я студент. Учусь на психологическом. Мы сейчас проходим синдром ненужности.
— Очень хорошо. Я, как врач-психиатр с многолетним стажем, могу лишь подтвердить ваши выводы.
— Тут не нужно специальных навыков, чтобы понять, что за ним придут в любой момент.
— СН и психические атавизмы вызываются неподконтрольной и неосознаваемой памятью о прошлых жизнях. Сейчас носителей синдрома сначала изучают.
— Вы историк? Охотник за памятью? — восхищенно сказал парень.
— Так точно. Владимирский институт исторической реконструкции.
— Здорово… Я когда — нибудь тоже стану там работать, — мечтательно сказал оператор.
— Потерпите тогда этого… Вам придется иметь дело и с таким материалом.
— Хорошо, — согласился сервисмен.
…… - Он что, хотел у тебя отсосать? — поинтересовался Толян, когда Макс поставил на стол бутылку.
— Что-то вроде того, — уклончиво ответил Максим. — Пойду теперь твою бабу искать.
— Да уж, сделай милость, — одобрил его намерение Толян. — Она тут где-нибудь рядом ошивается. Скажи, что я сожалею и все такое…
— Ладно.
Максим нашел подругу Толика на веранде. Она курила длинную, тонкую сигарету, пуская по ветру вонючий дымок ганджубасовой отравы. Ирина сложила свои локти на перила и поставила ногу на планку ограждения, показывая то, что женщины обычно прячут.
Максим подошел и увидел, что идиллический порядок внизу, на летном поле, который они наблюдали из окна ресторана, был самым варварским образом нарушен.
Пилоты проснулись все до единого, и с интересом пялились на женщину, которая совершенно бесстыдным образом демонстрировала им свои прелести, и так практически не скрываемые очень короткой юбкой, а с нижней точки видимые во всей красе.
Подруга Толика, казалось, не замечала, что два десятка мужиков внизу изучают изгиб лобка, едва прикрытого кружевными стрингами.
— Он тебя прислал? — спросила Ирина. — Уговорил помочь вернуть радость всей жизни?
— Не совсем…
— А разве Толик не начал рассказывать тебе про свою несчастную жизнь, — иронически предположила она. — А тебе жалко его стало…
— Начал. Но пока я хожу, он уговорит пару стопариков.
— Ты думаешь, повеселеет?
— Может быть… — с усмешкой ответил Максим. — А чего это ты? Не боишься, что народ ослепнет?
Он указал рукой на поле.
— Если ослепнут, то так им кобелям и надо. Будет хоть какая-то польза, что занимаюсь шейпингом по 4 часа в день и каждую неделю хожу на миостимуляцию…
— А кроме того пользуешься услугами личного психотерапевта, наставника по духовному развитию, салона красоты, бассейна, солярия… — предположил Максим.
— Слава Богу, своего моря и солнца на Гелиосе хватает. Это не Владимир какой-нибудь.
— А кредитных баллов?
— С паршивой овцы хоть шерсти клок, — ответила Ирина. — Толик на что…
— Зачем тогда с Толиком поругалась?
— Все у него не как у людей. Даже в ресторан сводить не может без заморочек.
— «Мой миленок алкоголик, мой миленок паразит… — начал Максим.
— «… Он любви моей не ценит, я сосу, а он храпит», — безо всякого стеснения закончила частушку Ирина. — Макс, а ты ничего… Теперь я верю, что ты изучал энциклопедию древнего мата.
— А ты сама, откуда это знаешь? Матерные частушки — это не то, что преподают в школе.
— Ты ходил в школу? — удивилась женщина. — А по виду не скажешь.
— Мало ли когда человек начинает непрерывное существование, — почему-то Максиму вдруг страстно захотелось оправдаться. — Зато я в этой жизни 2 высших образования получил и в институте исторической реконструкции работаю.
— А по виду не скажешь, — произнесла те же слова Ирина, но уже совсем другим тоном. — Я давно живу. Помню, что со мной было и чего не было. И все эти хохмочки из прошлых времен.
— Доисторических? — удивился Максим.
