бессмертными даже кошек».
Федор решил, что когда узнает заклинание вечной жизни, то непременно вылечит своего деда, чтобы тот снова стал молодым и здоровым. И сам будет читать эту мантру, какие бы кошмары не приходилось при этом терпеть. Главное длить и длить себя тысячи лет, наполняясь знаниями и мудростью, наблюдая, как встают и рассыпаются прахом города, как брошенные зерна идей, слов и действий дают всходы.
Тут Конечникову стало стыдно. Когда-то строй кровавого тирана лишил жизни и разлучил в круговороте инкарнаций его и Лару. Ради торжества этой самой мантры и одурманенных ею болванчиков.
Мысли перешли на кровавые завалы из трупов противников античеловеческих режимов, о которых говорилось в учебниках. Тут Конечников словно споткнулся. Что было при Навуходоносоре или Сталине — Бог знает… Но он сам прочел в этой книге, что во времена Князя Князей семейные пары получали от государства оплачиваемый отпуск на пять лет для рождения ребенка. При этом денег хватало, чтобы облететь все Обитаемое Пространство и жить ни в чем себе не отказывая. И далеко не каждая женщина могла получить разрешение продолжить род людской.
Это означало, что человек был большой ценностью, которую нельзя было губить просто так, без серьезнейших на то оснований.
А ужасы джиханского строя были, по меньшей мере, преувеличены.
Конечников пытался найти в себе силы отказаться от поиска мантры и прекратить чтение. Он вспомнил страшилки, которые были описаны в тексте.
Федору была не очень понятна суть претензий Ирины к вечности, оттого сопли беспутной тетки по этому поводу его не слишком впечатлили. Напротив, вся жизнь, проведенная на действительной воинской, стертая, истраченная на служение государству, которое он ненавидел, требовала этой мантры. Бесцельно прожитые, украденные империей годы нельзя было вернуть, но можно было продлить свое время, чтобы отнятое стало лишь ничтожной его частью.
Медсестра закончила. Федор, рассеяно поблагодарил девушку. Заперев за ней дверь, он продолжил чтение этой невозможной книги, имея целью найти полный текст когда-то известной всем и каждому, а ныне отошедшей в забвение мантры бессмертия.
«Оранжево- красные лучи утреннего Солнца, теплые, ласковые, лились в дом через громадное, во всю стену окно. Если не смотреть на заваленный снегом лес и белые шапки на елях и соснах, можно было бы решить, что наступило лето.
На кухне, несмотря на включенную вентиляцию, было тепло. Максим не любил с утра прохладу, его не проснувшийся организм требовал расслабленной неги. Однако рассеянного состояния, наполненного мыслями ни о чем, не получилось.
Едва появилась Ирина, Мара преувеличено энергично начала тереться об ноги хозяина, требуя завтрак. Обычно она так не делала, с достоинством ожидая, когда Максим приготовит ей еду.
Гостья Максима стала соревноваться с кошкой, выцарапывая свою долю внимания. Она без зазрения совести отвлекала его на всякие глупые затеи, видимо считая это вполне заслуженным после нескольких половых актов и ночного разговора «за жизнь».
Младший научный сотрудник впервые не знал, что ему делать.
Бывшая любовница Толика свалилась ему как снег на голову, не имея за душой ни единого кредита, потратив все на перелет от Эпсилона Короны до Солнца. Дисплей показывал, что за стенами дома стоит мороз в 45 градусов. Утро в лесу под Владимиром выдалось солнечным и особенно холодным. Максим с неудовольствием понимал, что тетка в своей негреющей шубейке на тараканьем меху и декоративной обуви, сегодня на улице просто даст дуба.
А ее нужно было довести хотя бы до института, а там можно было бы спихнуть на руки начальства, пусть думают, куда ее определить.
Оставить Ирину у себя, означало бы плюнуть в душу Ксении, совсем неплохой девчонке, вызвать неудовольствие Мары, а главное, поставить с ног на уши весь налаженный быт.
Однако не использовать гостью в программе «Город» и отправить обратно из-за проблем морального порядка, означало не только лишить ВИИР бесценных данных, но и погубить Ирину, которую наверняка взяли под постоянное наблюдение ребята из Теневого корпуса.
Это и смутное чувство жалости к неглупой, но совершенно запутавшейся тетке, заставило Максима предложить ей обновить гардероб, выбрав что-то подходящее для здешнего климата.
Услышав это, Мара скользнула по лицу хозяина насмешливым взглядом. Ирина, забыв обо всем, самозабвенно занялась покупками.
«Главное — довезти», — повторял Максим, глядя, как она роется в каталогах магазина, листая клавишами просмотра страницы. Из одежды на любовнице Толика были одни маленькие, едва прикрывающие «причинное место» трусики, позволяющие рассмотреть ее всю. Много лет заботы о собственном совершенстве сделали Ирину неотразимо привлекательной. И она вовсю этим пользовалась. Движения были подчеркнуто гибкими, пронзительно, первобытно сексуальными.
Они будили что-то глубоко скрытое в подсознании. Максим ловил себя на мысли, что снова готов наброситься на свою гостью, плюнув на то, что они тогда точно опоздают.
Однако ей не по силам было обмануть врача-психиатра с многолетним стажем. На экране плыли модели, которые придирчивая покупательница с негодованием отвергала. Через неравные промежутки времени, но с какой-то закономерностью, Ирина останавливала просмотр и одевала своего виртуального двойника в каталожную модель. Она долго придирчиво разглядывала результат, двигая руками и ногами, отчего экранная модель с лицом и телом Ирины совершала на экране те же движения.
При этом Ирина отвлекала Максима, который наконец-то устроился перекусить на скорую руку и Мару, которая, брезгливо косилась на каждый возглас непрошенной гостьи, поневоле отрываясь от совершения сложного ритуала принятия пищи.
— Котик, ты думаешь, мне это подойдет? — спросила она, наверное, в сотый раз.
При этом Ирина покосилась на брошенную на столе сервисную карту Максима, которой она собиралась сделать легкое кровопускание.
— Не знаю, как тебе, а мне понравилось все, что ты померила. Выбирай сама. Если ты не остановишь свой выбор на чем-то конкретном, я опоздаю на работу.
— А что, у вас за этим следят? — удивилась Ирина. — Когда я работала в редакции, у нас отсутствия просто не замечали.
— ВИИР — режимный институт, — объяснил историк.
— А сколько ждать заказа? — поинтересовалась она.
— Для верхней одежды — полчаса… Остальное — гораздо быстрее… — ответил Максим. — Центральная планета Обитаемого Пространства все-таки.
— А до работы сколько добираться?
— Чистого времени, от порога до порога — 20 минут. Это с прогревом глайдера.
— Макс, я закончила, — сказала Ирина, — Введи, пожалуйста, свой код, милый.
Сумма была изрядной. Максим совершенно не беспокоился о том, сколько съест эта тетка. Он снабжался по третьему имущественному классу, но при этом тратил всего лишь десятую часть кредитования. Значительные суммы кредитных баллов ежегодно сгорали по прошествии стандартного срока в 13 лет.
— Вот оборжутся операторы в магазине, когда увидят, что Максим Величко, солидный человек, историк, накупил лифчиков и заказал доставку домой, — с усмешкой сказал Максим.
— А что, у вас женщины сами себя обеспечивают? — удивилась Ирина. — На Гелиосе никого не удивляло, что толстый, пузатый мужик шестьдесят восьмого размера заказывает тоненькие женские маечки и кружевные трусики, которые ему и на нос не налезут.
— А Бог его знает, — признался Максим. — Десять миллионов человек на одной планете — солидное количество. Всякое может быть.
— Целых десять миллионов, — мечтательно сказала она. — Трудно даже представить… Но в доисторические времена столько жило только в одном только Мертвом Городе.
— А теперь там развалины и заросли дрянка. В центре поменьше, на окраинах побольше.
