— Ладно врать, они во все сознались и пишут признательные показания.
— Не бери меня на понт, ваше благородие.
— Ты как с офицером разговариваешь, кусок? — одернул его Конечников. — А впрочем, ты бандит в погонах, а не военнослужащий.
— Скоро мы узнаем, кто из нас бандит, — пригрозил комендант. — За всех ответите. Ты и твои дружки из леса.
— Вот только пугать не надо.
— А я, твое благородие, не пугаю. Сейчас прилетит рота охраны и всех вас по законам военного времени без суда и следствия порешат.
— Вот как, — усмехнулся Федор. — За ваши махинации ответите сами, на нас переложить не получится. Будешь в петле болтаться по решению имперского суда.
— А это мы посмотрим, капитан.
— Подожди дорогой, — с ничего хорошего не обещающей усмешкой, сказал Конечников.
Он свистнул в темноту и проорал: — Летуна давай сюда.
Через некоторое время пилота глайдера привели. Лицо Пащенко было разбито, один глаз заплыл, слезно посверкивая из под набухшего века. Но он был жив и не ранен.
— Пащенко, ты живой? — сходу спросил комедант. — А что с остальными?
— Все живы, Георгий Константинович, — ответил пилот, заливаясь слезами. — Савостьянову попало в плечо, у Бориса руку изувечило. Костика ранило тяжело. Остальные целы, побили только.
— Говнюки, — выругался Топорков.
— Нас в са… — начал Пащенко.
— Хватит, юноша, довольно, — выкидывая парня из кабины, сказал Конечников. — Это лишнее. Пилота подхватили и отвели обратно в импровизированную тюрьму.
— Ты понимаешь, что вы сделали? Немедленно отпусти всех, иначе Богом клянусь, пожалеешь.
— Гоша, не кипятись, — с усмешкой сказал Конечников. — Как ты понимаешь, удовольствие ваших подельников от пребывания у меня в гостях, зависит от того, останутся ли штурмовые глайдеры в ангарах, а рота охраны в поселке. Иначе может быть очень грустно.
— Ты им ничего не сделаешь, не имеешь права! — заявил Топорков. — А сделаешь — ответишь.
— Короче, медика сюда бегом. Его не тронем, слово даю. На всякий случай запомни. Мы с твоими ребятами поговорили по-свойски. Они во всем сознались. Все, что они сказали, мы записали. Показать? — поинтересовался Конечников, протягивая к камере терминала сигнальный браслет. — Есть копии, которых нет здесь. Решайся, но помни, пока мы тут беседуем, твой любимый продавец из лавки кони может двинуть.
— Я лейтенанту доложу. Пусть он решение принимает, — ответил Топорков.
Прежде, чем комендант отключился, Конечников успел разглядеть на его лице все оттенки страха, беспокойства и лихорадочных размышлений о том, что сказать начальнику.
— Витька! — заорал Федор. — Сюда бегом.
— Чего орешь-то? — спросил брат, появляясь в проеме люка. — Тут я.
— Витька, сейчас может быть очень кисло. Если парни хотят, пусть идут домой.
— Да ты чего всполошился, брательник. Слышал я все.
— Если слышал, то, наверное, понял. Может штурмовые группы сейчас в машины грузятся. Они не будут сопли жевать.
— Так я мужикам скажу, пусть вокруг дома засядут, — спокойно сказал Виктор.
— Силу удара «полтинок» на максимум. Зарядить калиберными пулями. Бить сколько успеют. После высадки десанта уходить в лес, не вступая в бой.
Раздался зуммер и экран осветился. Начальник строительного подразделения, как старший офицер, исполняющий обязанности командира всего гарнизона, глядел в экран своими крупными, воспаленными глазами.
— Капитан Конечников, это правда? — спросил второй лейтенант.
— Слушай, Иван Федорович, ты бы хоть поздоровался, — недовольно сказал Конечников.
— Здравия желаю, господин капитан, — зло буркнул строитель.
— Здравия желаю, господин второй лейтенант, — ответил ему Конечников.
— Имею сообщение от коменданта поселка о захвате моих людей, нанесения им ранений и побоев. Это правда? — второй лейтенант с надеждой посмотрел на Конечникова, искренне желая услышать, что коменданта Топоркова одолела «белочка».
— Да, ночью дом моего брата подвергнулся нападению. Мною захвачены и удерживаются до выяснения всех обстоятельств семеро военнослужащих гарнизона. Убитых нет. Трое ранено, один тяжело.
— Это хорошо, что вы не отрицаете, — пристально смотря в лицо Федора, точно пытаясь заглянуть ему в мозг, сказал второй лейтенант. — Отпустите моих людей и готовьтесь ответить за свои действия. Я искренне надеюсь, что ваши прошлые заслуги будут основанием для снисхождения при вынесении приговора.
— Слушай, Иван Федорович, — прервал второго лейтенанта Конечников. — Не надо изображать из себя идиота. Мы с тобой прекрасно знаем, зачем ко мне ночью пожаловали люди в броне и масках, вооруженные эланским табельным оружием.
— Понятия не имею, о чем вы говорите, — своим высоким, пронзительным голосом ответил второй лейтенант.
— Вот это правда! Понятия не имеешь, что творится у тебя под носом. В то время как империя проявляет заботу об своих жителях, отдельные нечистоплотные элементы обделывают свои грязные делишки, — произнес Конечников, копируя принятый в деметрианских газетах стиль. — Императору это не понравится. Довожу до вашего сведения, что мной подана жалоба лично наследнице престола, великой княжне Александре Данииловне. Не далее как через час — полтора на Амальгаму прибудет ее личный поверенный для разбирательства. Подумайте, господин второй лейтенант, как он расценит ваше бездействие и прямое пособничество преступникам из разложившихся элементов вашего подразделения.
Второй лейтенант был один из немногих, кто знал о роли Конечникова в спасении наследницы престола. На его лице появилось растерянное выражение человека, совершающего выбор между крайне неприятными для себя вариантами развития событий.
— Подождите немного, я разберусь, — наконец ответил офицер.
Пошли томительные минуты ожидания.
— Надо бежать в поселок, предупредить людей, — предложил Виктор. — Пусть в лес уходят. И нам туда же подаваться…
— Не торопись панику поднимать, — ответил Конечников. — Все равно не успеют. Но ребят отпусти. Я эту кашу заварил, я и отвечу.
— Ну и я заодно, за кумпанию — иронически добавил брат. — Мне — то деваться некуда.
— Надеюсь, никто маски не снимал и не называл имен.
Виктор убежал. Вскоре он услышал, как Виктор гонит поселковых домой.
Конечников гипнотизировал прямоугольник экрана. Он много бы дал, чтобы знать, что происходит сейчас в фактории. В его голове крутился рой мыслей, переходя от отчаяния и самоедства к надежде и уверенности.
Прошла четверть часа, которая показались вечностью.
Наконец снова раздался сигнал, и командир строителей вышел на связь. Его лицо было пунцово- красным.
— Я направлю к вам медика при условии гарантий его безопасности, — скучным безжизненным голосом произнес второй лейтенант.
— Даю слово офицера, что медицинский работник и пилот не будут никоим образом оскорблены, унижены или подвергнуты физическому насилию при отсутствии враждебных действий с их стороны. Им разрешается иметь табельное оружие. Единственное требование — транспортное средство не должно быть вооружено.