выдергивая пистолет из кобуры.
Что делать в таких случаях с оружием, Конечников знал не понаслышке. Офицеры в части стрелялись по самым разным причинам. И сразу же пустивший пулю в висок подонок, растратчик или трус терял в глазах окружающий большую часть своего бесчестья.
Что-то пело ему изнутри — «Мертвые сраму не имут». Нужно было только приложить ствол к голове и нажать на гашетку, чтобы получить вечное прощение за свое преступление.
За гибель миллионов ни в чем не повинных жителей, за расстрелянную станцию «Солейна» и сотни своих товарищей, насмерть замученных мстящими за родных и близких эланцами. Но сначала он решил сделать то, зачем сломя голову и не жалея ног бежал сквозь лес.
Конечникову вдруг очень хотелось разбить изображение на памятнике, чтобы хоть как-то отомстить человеку, с которым и не был знаком вовсе, за то, что ему пришлось пройти, прежде, чем он дошел до истины. За неприглядную, страшную правду, которую он предпочел бы никогда не знать.
Конечников подошел к могиле, снимая оружие с предохранителя. В какой-то момент он испугался, — вдруг он увидит разрытую яму и собственный труп, как это было однажды во сне. Но все было нормально.
Могила артиллериста за много лет заросла травой, осела. Даже камни, которыми был выложен бордюр, расползлись во все стороны, стали серыми, почти неотличимыми от пыльного дерна холма. Ограда сгнила, и ее остатки лежали в траве трухлявыми деревяшками.
Конечников взглянул на выцветший снимок. С керамического овала ему беспечно улыбался совсем молодой мальчишка в военном мундире.
У Конечникова в подчинении побывал не один десяток вот таких мальчиков, часто так и не успевавших получить вторую пару звезд на погоны и навсегда оставшихся в раскуроченных эланскими снарядами орудийных башнях.
В детстве он казался Федору таким взрослым, мужественным, решительным. Но сейчас, когда Конечников сам был боевым офицером, капитаном, командиром корабля, желание свалить все на сопливого третьего лейтенанта было, по меньшей мере, жалким.
Конечников достал сигареты, закурил. Ночное зрение выключилось. Мир стал темным, собрался вокруг тлеющего уголька сигареты. За привычным занятием вернулась способность соображать. Он недоуменно посмотрел на пистолет в руке, словно пытаясь понять, в кого собирался стрелять. Конечников поставил оружие на предохранитель и сунул его в кобуру.
В темноте, под порывами ветра, вздыхал мокрый весенний лес. Он долго сидел так, прокручивая перед внутренним зрением картинки детских и взрослых воспоминаний. Все жизнь представилась ему сложным математическим выражением, иногда забавным, а порой откровенно страшным. Однако, точку было ставить рано.
Потом Конечников вспомнил, что смерти нет. Он знал это совершенно точно. За выстрелом в голову не было черной пустоты. Могло быть все: боль, мучения, сожаление, спокойствие, но не конец. Осознание того, совершил, не кончилось бы со смертью тела.
Просто оглушенный эмоциональной бурей в голове, он, следуя традициями военной касты, решил осудить себя на самое большое наказание, гораздо более суровое, чем ему действительно полагалось.
Прокрутив в голове внешние обстоятельства и свои поступки, Конечников вдруг понял некую запрограмированность случившегося. Словно кто-то составил искусный план, который должен был привести к желаемому результату и самоликвидации исполнителя.
«Пусть меня ждут миллионы горелых мертвецов. Виноват, — отвечу», — подумал он. — «Но пусть это случится тогда, когда должно».
Конечников не знал, много ли ему отмерено, однако чувствовал, что в любом случае должен досмотреть, чем все закончится.
Словно подтверждая его мысли, издалека донесся волчий вой.
Он поднялся и зашагал обратно к дому.
По дороге, он пытался сообразить, кто мог желать ему смерти, пока не понял, что действия только одного человека вели его к насильственному прерыванию собственной жизни.
Это была добрая и заботливая светловолосая девушка, с которой когда-то познакомился на этом самом месте, после посадки поврежденного экспериментального крейсера.
Внезапно понял, с кем он встретился тогда и не распознал под личиной юной красавицы… Демоницу со светящимися во тьме глазами из старых дедовских сказок, страшную Одинокую Леди жадно рыскающую в поисках жертв.
— Вот, однако, через сколько лет правда выясняется — заметил Управитель, ехидно посмеиваясь. — Мы ее считаем ценным специалистом, а она такие ляпы допускает…
— А сам-то… — не осталась в долгу Живая Богиня. — Так любил палачествовать, что прибежал с другого конца Галактики. Тетке голову срубить — это святое. Никого поближе не нашлось. Мало того, что не справится с каким-то одним стариком, так еще и засветился…
Управитель хотел было вспылить, но передумал.
— Можно подумать, что самой не приходилось, — без злобы ответил он. — Как тебе хвоста накрутили, так лично медсестру эту на голову укоротила.
— А сам? Кто Виктора Конечникова убил? Отчего Живому Богу честный имперский служащий помешал?
— Знал много. А сейчас так и думаю, что совершенно правильно. Нам одного Колывана хватило.
Управители посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись, поняв глупость это перепалки.
— Да уж, — сказал Пастушонок. — Правда смешно?
— Да, — ответила Рогнеда. — Есть дела грязные, есть еще грязнее, а бывают такие, что никому другому не поручишь. Для прикрытия критических огрехов… И кричать об этом, как пьяные мясники на скотобойне, — себе дороже.
— Может, так и надо было, как случилось, — в раздумье сказал Живой Бог.
— Что? — не поняла Рогнеда.
— Мы напоказ выставляли свое бессмертие. Лезли на высокие посты, на первые полосы, и не сильно задумывались, как мы выдаем себя. Вот и провели в тени тысячелетия, уже после джихана, вынужденно читая мантру Проклятого, чтобы не сдохнуть. Спасибо Колывану.
Управитель грязно выругался.
— Не в этом дело. Живые Боги никогда и ничего не делают своими руками. Они действуют из тени, влияя на ключевые точки процесса, не хвалясь своими магическими штучками. Ведь это подлинная магия высокого уровня, — заставить человека самого захотеть сделать то, что тебе нужно. Зачатки этого всеобъемлюще правильного подхода мы применяли и во времена, о которых пишет Колыван. Нападение на Гало и атака запретным оружием орбитальной крепости Солейна из этой серии. И в те времена мы понимали, что все должно быть сделано так, чтобы отказаться от «ошибок» подчиненных, превысивших данные им полномочия. Мы, Управители, всегда в стороне, всегда чисты. Мы отдаем приказы и караем неумелых исполнителей. Без этого мы быстро опустимся к единственному способу вознаграждения за послушание, — обязательной раздаче долгой жизни и бессмертия как признания заслуг перед вечными Хозяевами, — заметила Рогнеда.
— Я думаю, — это неплохой способ добиться эффективного влияния на определенных этапах, — ответил ей Пастушонок.
— И, как следствие, — миллиарды бессмертных?
— Да ладно, — усмехнулся Живой Бог. — Что дано, то всегда отнять можно. Но твои слова я запомню… Пойду я.
— Хорошо, — согласилась девушка.
Через несколько минут черная масса корабля поднялась над землей и исчезла в темной синеве
