как умирали все эти люди, корчась в невыносимых муках под пытками, умоляя о милосердии умелых и безжалостных палачей. Это страшное знание придало простым словам грозную весомость. Смертной тяжестью они легли на всех в отсеке, парализуя волю людей.
— Ты про скорую победу, блядь, над эланцами скажи. Или про божью кару, — истерично выкрикнул матрос Иванов.
Народ нестройно загудел.
— Затухни морда! — проорал каптер и толкнул матроса обратно в кучу. — Все молчать. Может дело скажет.
— Спасибо, Иваныч. — Конечников сделал небольшую паузу, потом продолжил. — В бою у Гало капитан был ранен. В числе многих он был направлен на излечение в стационарный планетный госпиталь. По дороге санитарный корабль был перехвачен эланцами. В секторе 14–28 есть участок, который нужно пройти в обычном пространстве до транспортной станции. — Конечников достал сигарету, судорожно затянулся ядовитым дымком — Короче, из всех выжил только он один. Всех остальных лопатами с пола убирали. Авраам рассказал, что эланцы тогда тоже говорили красивые слова о едином Боге, клялись, что не причинят вреда матросам и командирам. А убили лишь за то, что все они служили в нашей четвертой эскадре. Прочих же, за компанию, чтобы не рассказали никому.
А теперь подумайте, вы же люди умные, выпустят ли эланцы хоть кого-нибудь живым, если каждый видел своими глазами, как они конвенцию нарушили? Вы думаете, что они возьмут в заложницы княжну, погрузят эту штуку, которую якобы у нас сделали и уйдут? Черта с два! Короче, всем нам крышка. А уж как — решайте сами. Хотите — здесь задохнетесь как крысы, хотите — эланцы пошинкуют, хотите, будем сражаться, и может быть, победим. По крайней мере, у Дубилы не будет повода не платить вашим вдовам и сиротам пенсию.
Если думаете, что сможете взять корабль, одолев команду десантников и с боем пройти сквозь наши и эланские порядки — то вряд ли получится. Вы даже отсюда, из этого отсека живыми не выйдете. А если вы думаете, что про Кинга я выдумал сейчас, вспомните слухи, которые ходили про этот злосчастный транспортник. Поразмыслите, чего ради, мы санитарные корабли эланцев стали потрошить и расстреливать. Око за око, зуб за зуб. И нам, по этой логике пощады не будет.
— Вот попали. Суки! — завыл кто-то в толпе.
Молодой матрос-первогодок выскочил, занося для удара ломик. Тут же кто-то из своих ударил его прикладом, отчего тот растянулся по полу. Железяка выскользнула из рук и со звоном запрыгала по ребристому настилу.
— Вы меня можете хоть на котлеты пустить, ничего в ситуации не изменится, — устало сказал Конечников. — Вера и отечество тут не причем. Всем нам надо задницу свою спасти. Вы можете не любить меня лично, первого лейтенанта Комарова, генерала Соломатина, княжну Александру, ее отца, великого князя-императора, но все мы сейчас на одной стороне, вне зависимости от нашего желания.
Матросы молчали. Дышать становилось все тяжелее.
— Дежурный, — вызвал рубку Конечников, — включи вентиляцию, я тут накурил.
— Да, но…
— Не восстанавливай, только проветри.
— Есть, господин капитан.
— Вашбродь, — осторожно начал каптенармус, — что нам за то, что мы бунтошились будет?
— За бунт полагается трибунал. Но я бунтовщиков не вижу. Вы не стреляли, ничего не сломали, никого не убили и не ранили. Собраться и поговорить — это не преступление. Палки, дубинки, заточки сдать. Инструмент — на место. Кто в наряде, оружие могут оставить, прочим — сдать.
— Есть, командир, — ответил каптер, вытягиваясь в струнку и отдавая честь.
— Дежурный! Вентиляцию запустить. Блокировку дверей снять… Второй лейтенант Грымзин, пришлите пару человек собрать ненужные матросам предметы. Оружие на предохранитель, с личным составом обращаться вежливо. О происшествии забыть.
Через несколько минут, после того, как все закончилось, с Конечниковым связался командир «пятерки». Помехи почти прекратились, и качество передачи было вполне приличным. Он попросил перейти в капитанский кабинет.
Лапин подозрительно зыркнул по сторонам и спросил:
— Крок, у тебя все в порядке?
— В смысле?
— Ну, там ситуации нештатные… — замялся Лапин. — Попытки невыполнения приказа…
— У нас все в порядке. Хотя все, что происходит вокруг, нештатная ситуация в чистом виде.
— Это да, — заметил командир «05».
Где-то за его спиной отчетливо прозвучала пара выстрелов, взвизгнул рикошет от бронированных стен.
— Что там у тебя, Лапа?
— Неполадки в эмиттерах, — капитан отвел глаза.
— Бывает. У меня без этого обошлось.
— Повезло…
«Повезло» — с раздражением подумал Конечников. — «До сих пор колотит».
— Ты вводную получил?
— Да. Ждем — с…
— Мы тоже. До связи…
Группа скаутов зависла в 30 километрах от изуродованной станции, как и было предусмотрено первоначальным планом. Было видно, как техники локаторных постов пытаются восстановить купола антенн.
Наблюдатели монотонно докладывали каждые 2 минуты: «Радар»…» Оптика»… «Сектор чист». Гравиметрист шаманствовал над своим практически бесполезным в этих условиях прибором, пытаясь на уровне всплесков фона выловить звучание миллионотонных масс неприятельских линкоров.
Конечников, забравшись в командирскую каюту, дремал под непрерывный диалог постов наблюдения.
«Нет, сегодня они больше не покажутся» — промелькнуло в голове.
— Дежурный! При изменении обстановки — докладывать. Я должен поспать.
— Есть, командир, — нарочито бодро ответил тот.
«Третий лейтенант Хомяков» — совсем уже на грани сна пронеслось в сознании — «молокосос с запалом. Сам спать не будет, и другим не даст».
Темнота и покой окутали Федора.
В неглубоком, тревожном сне возникли голоса. Один из них, сочный, мягкий, мучительно женственный, принадлежал княжне Александре. Другой, как не странно, полковнику Томскому. Федор почему-то не удивился, что наследница престола говорит с простым начальником Службы Безопасности заштатной орбитальной крепости, словно это он ее хозяин, царь и бог.
Конечников не понимал смысла их разговора, выхватывая отдельные обрывки слов. Было ясно лишь одно, что княжна, которую Томский называл Рогнедой, уговаривает оставить кого-то в живых. Конечников явственно уловил настойчивую просьбу девушки — «Я хочу, чтобы он жил».
А грубый, властный голос полковника, которого княжна звала Андреем, втолковывал ей, что это опасно, что вся система отношений пойдет прахом из-за ее дурацкой сентиментальности.
Голос Александры изменился. Она прошипела что-то в ответ. Полковник разразился бранью — «Придумали раз, и снова придумают, не бином Ньютона».
«А не будет ли поздно?» — совершенно отчетливо услышал он голос княжны. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.
— Командир, внимание! — откуда-то издалека, донесся голос дежурного. — Наблюдаю эланский корабль.
— Выведи данные на экран, — отозвался Конечников. — Боевая тревога.
— Есть, командир.
В черной бездне среди звезд плыла мигающая точка. Данные телеметрии показывали, что объект
