наручники. — Если с чем не справитесь, спрашивайте Петра Ивановича.
Офицер сделал кивок в сторону капитана.
— Есть, — ответил Конечников, чувствуя, как от ужаса холодеют ноги.
Капитан почти силком затолкнул его в отсек, где стоял десяток аппаратов, как и все остальное в блокгаузе по случаю дождя накрытых пленкой.
У пультов управления сидели молодые ребята с погонами вторых и третьих лейтенантов, усердно производя какие-то манипуляции.
В первый момент Конечников растерялся. Корпуса имитаторов никогда не показывались в учебном курсе с этого ракурса. К счастью, все обошлось. Он вспомнил, где на картинке у имитатора была нарисована кнопка включения. Он нажал, и установка заработала. По монитору поползли строчки самопроверки, экран замер в положении «готово».
— Почему не включился мануальный блок?
— А тебе зачем? — спросил офицер. — Штурвал, педали есть — летай. Вон ребята летают, не жалуются.
— Мне нужна мануалка…
— Так летай, не выпендривайся…
— А я это, я не умею без мануального управления…
— Плохому танцору всегда что-то мешает, — буркнул капитан. — Михалыч, он говорит, что не умеет!
— Неправда! — с этим криком Конечников бросился к майору, продираясь через холодную мокреть листового пластика. — Он мне специально не включает мануального управления!
— Юноша, уверяю вас это гораздо сложнее, не справитесь.
— Я только так могу. Ну откуда у меня на компьютере руль и педали?
Майор покачал в сомнении головой, потом, кивнул.
— Включи, Петя, раз юноша хочет.
Когда Конечников резким, сноровистым движением воткнул ладони в перекрестье лучей, офицеры переглянулись.
— К выполнению задания готов! — отрапортовал Конечников.
— Поехали, — ответил капитан.
На объемном экране стали возникать мишени. Имитировалась стрельба на различные дистанции: от предельных, когда боевые машины противника видны, как далекие, неяркие звезды, до коротких, когда нужно попасть в определенную точку на вращающейся цели.
Промахов не было. Силуэты кораблей разлетались сочными брызгами пламени и осколков. Занятый делом, Конечников не обращал внимания на собравшуюся вокруг толпу, которая встречала каждое попадание одобрительными возгласами.
Конечников заметил, что темп появления мишеней сильно ускорился. Проверялась способность претендента к скоростному отражению атак. Наконец, цели стали летать также быстро, как и его ракеты, хитро, изворотливо маневрируя, пытаясь пройти рубеж обороны. Конечников умудрился не пропустить ни одной.
— Силен бродяга, — сказал майор. — Посмотрим, так ли юноша хорош, если ему отключить стабилизаторы курса.
— А я и не включал, — признался капитан.
— Мухлюешь, Петр Иванович? Всех своих пакадуров попробовал?
— Так точно…
— Представь, если на «Эстреко» заведется хотя бы пара-тройка таких наводчиков.
— Я не знаю, кто этот парнишка такой, откуда его принесло, но стреляет он как бог. Такого можно и с Амальгамы притащить.
— Я могу считать себя принятым? — не отрывая глаз от объемного поля прибора, спросил Конечников.
— Ладно, хватит, побаловались, и будет. Экипажи — в казарму. Пить кефир, и спать. Петр Иванович, отключите монитор нашего гостя.
Чернота, ярко расцвеченная звездами и туманностями, снова стала плоской.
— А как быть со мной? — осторожно поинтересовался Федор.
Ответом на его слова был тяжелый вздох приземлившегося глайдера.
— Малец, побудь здесь, — предложил майор. — А ты, Петр Иванович, постереги на всякий случай. Оружие вытащи из кобуры. Помнишь, душа технарская, как надо стрелять?
— Так точно, — ответил капитан.
Майор ушел и довольно долго отсутствовал. Снаружи доносились громкие голоса, приправленные солеными междометиями, в которых тонули остальные слова.
— Что же ты не сказал, дурья твоя башка, что был знаком с Борькой Луговским? — с ходу начал майор, возвратясь с улицы. — Петр Иванович с ним вместе учился на Алой.
— Я не был с ним знаком, — ответил Конечников. — Я был на его похоронах.
— Жалко… Ты знаешь, парень, вот так же как ты, ракеты умел наводить только он… Я так думаю, что крестьян на Амальгаме и без тебя хватит…
Медсестра выдернула иглу из вены и приложила ватку к месту укола. Конечников вернулся из своих воспоминаний.
— Федор Андреевич, сожмите, пожалуйста, ручку.
— Да, конечно, Мариночка. Если тебя не затруднит, подай, пожалуйста, инструкцию по управлению тележкой том второй.
Очень скоро Конечников разобрался, отчего средством передвижения уверенно управляли дрожащие генеральские ручки, и не справился он, боевой оператор-наводчик.
Он добросовестно выставил все параметры управления под себя, и прямо через окно стартовал к облакам, закладывая крутые виражи, разгоняясь, тормозясь, делая бочки и мертвые петли.
Где-то внизу в раскрытом окне с выражением ужаса на лице осталась медсестра Марина. Она показывала рукой и, по-видимому, что-то кричала.
Окно быстро уменьшилось в размерах, став одним из многих в шестидесятиэтажной башне больничного корпуса А.
Конечников не успел в полной мере насладиться чувством свободного полета, как вдруг содержимое желудка попросилось наружу.
Ориентиры пропали. Мир внутри головы стал вертеться вне зависимости от реального положения летательного аппарата. На глаза наползла темная пелена. В перерывах между попытками организма вывернуться наизнанку, Конечников со спокойствием идиота пытался припомнить с какой стороны, справа или слева, сверху или снизу должно быть Солнце. Он даже не понимал, движется лицом или спиной вперед.
Конечников с трудом сообразил сбросить скорость. Воздушная тележка замедлилась до 20 метров в секунду. Только тогда к нему вернулось чувство верха и низа. Он выровнял кресло, вывел его в горизонтальный полет, потихоньку снижая высоту.
Через пару минут, которые показались ему вечностью, аппарат коснулся земли. Поскольку Конечников не сообразил сбросить при этом до нуля горизонтальную скорость, кресло развернуло и опрокинуло некомпенсированными силами инерции. Лишь поля антиускорительной системы не дали ему размазаться по газону.
На остатках сознания Конечников поднял воздушную тележку над землей, выровнялся и совершил нормальную посадку под вой сирен.
Он отдался подоспевшим медикам, которые потянули к нему провода диагностической аппаратуры, сделали инъекции стимулирующие сердечную и мозговую активность, покалывали иголочками и постукивали молоточками.
Внезапно Конечников понял, что кто-то трясет его за плечо и называет по имени.
— … Федечка! Федечка, милый! Ты меня слышишь!?
