— Кто это? — настороженно спросил один из них.
— Из жэка. Воду посмотреть. Соседи написали.
— Из какого такого жэка?
— Из вашего. Из семнадцатого, — нагло соврал гость.
— Из какого жэка? Я сам в жэке работаю. И всех там знаю. Таких там нет.
— Я из другого семнадцатого.
— А наш не семнадцатый. Наш сорок третий.
— Ах сорок третий. Ну тогда я, наверное, не туда попал. Перепутал. Извините. Тогда я пойду.
— Он сказал, что внизу соседей затопило. Что он по жалобе, — все еще продолжал оправдываться хозяин.
— Какая вода?! Какой жэк?! Это же мусор. У него на роже написано, что он мусор.
— Да ну? — удивились двое других собутыльников.
— Точно! Я их за версту чую.
— В общем, у вас все в порядке, протечек нет и опять же адрес не тот… — скороговоркой пробормотал следователь, отступая спиной в коридор и хватаясь за внезапно заболевшую грудь. С левой стороны. Возле висящей на ремнях кобуры.
— А вот мы сейчас узнаем, кто это, — грозно сказал бывший знакомец, вставая из-за стола. — Держи его, мужики!
— Стоять! — заорал Грибов, выхватывая из-под мышки пистолет. Мужики замерли.
— Точно. Мусор, — мрачно сказал один из них. — Я же говорил, уходить надо. Пока не поздно. А теперь… поздно.
— Лицом к стене, руки за голову, — приказал следователь. — Кто шевельнется…
И подумал — а дальше что? Что делать дальше? Одному против четверых хоть и пьяненьких, но вполне боеспособных мужчин. Которым, если они те, за кого он их принимает, терять нечего. И которых следовало брать силами как минимум двух сводных опер-групп. Если по правилам. А не как он. Под видом легко вооруженного работника жэка.
— Давай сюда телефон! — грозно потребовал следователь, показывая на стоящий на холодильнике аппарат.
— Он не работает. Отключили за неуплату, — ответил хозяин.
Дальше оставалось только попросить кого-нибудь из задержанных сбегать в ближайшее отделение милиции за помощью. Если следовать логике просьб.
Идиотская ситуация.
— Где девочка? — спросил следователь не столько чтобы услышать ответ, сколько чтобы выиграть время.
— Какая девочка? — воровато стрельнув глазами, переспросил хозяин.
— Сам знаешь какая. Дочь твоя где?
— Моя дочь?
— Так это была твоя дочь? — удивились собутыльники. — Что же ты не сказал?
— Что не сказал?
— Что она твоя дочь.
— Да вы что, мужики! Разве бы я мог! Свою дочь!
Теперь отступать было поздно. Теперь надо было дожимать. Любой ценой. То, что говорят преступники в момент ареста, потом, успокоившись, они почти никогда не повторяют. Теперь следовало угрожать, пугать, обещать замять дело. Теперь допустимо было делать все, что угодно, лишь бы он назвал адрес. Лишь бы спасти заложницу. И стать победителем, которых за мелкие нарушения норм ведения следствия не судят…
— Где девочка?! — дико заорал Грибов. — Быстро говори адрес. Быстро!! Или я тебя пристрелю. Прямо здесь. При попытке оказания сопротивления при исполнении. Адрес?!
— Какой?! — закричал в ответ хозяин квартиры, закрываясь рукой от заглянувшего ему в самую душу зрачка пистолетного дула.
— Девочки адрес! Девочки! Где она находится?
— В комнате.
— В какой комнате? Где располагается эта комната? Говори. Ну!
— Комната? Здесь располагается…
— Где здесь?
— Ну здесь. То есть там. То есть если из кухни, то сразу направо.
— Здесь?! В квартире?
— Ну да. В комнате.
— Одна?
— Нет. Она с Севкой. В комнате.
Как в комнате? В соседней с кухней комнате? В двух шагах от него… Всего в двух шагах?! — мгновенно удивился Грибов. Неужели они не догадались спрятать ее понадежней? А просто притащили сюда и потребовали выкуп. И ждали выкуп. Коротая время беспробудной пьянкой. Неужели все так просто? Как и бывает в жизни…
— Так вас пятеро?
— С Севкой? Пятеро.
— Чего вы орете? — сказал из-за спины следователя голос.
— Вот он, Севка, — кивнули мужики на напоминающего габаритами платяной шкаф сообщника.
— А это кто? — удивился Севка.
— Милиция! — представился следователь. — Где девочка?
— Там. В комнате.
— Жива?
— Минуту назад была жива.
— Все. Теперь конец. Доигрались, — обреченно сказал кто-то из впечатанных лицом в стену мужиков. — Говорил, не надо было тащить ее сюда…
— Руки за голову, лицом…
— Ты чего орешь? — удивился Севка и с размаху залепил Грибову звонкую плюху.
Грохнул выстрел. Но почему-то с опозданием на несколько секунд. Почему-то после того, как следователь увидел ослепительную, разлетающуюся искрами вспышку.
— Ходу! — громко крикнул кто-то из мужиков.
Расталкивая друг друга, преступники бросились в прихожую. И на лестницу.
— Стоять! — слабо крикнул пришедший в себя следователь. И на заплетающихся ногах поплелся за ними.
На лестничную площадку из-за приоткрытых дверей выглянули жильцы. И с удивлением увидели заходившего к ним недавно работника жэка. С дымящимся пистолетом в руке.
— Чего это он? — спросил кто-то из них.
— Говорил, жалобу проверять. Говорил — протечка.
— Что, теперь с этим так строго?
— Теперь да…
Следователь доковылял до нижнего этажа и выглянул на улицу. Там было уже пусто.
Он снова поднялся на этаж, в квартиру. И увидел лежащего на полу Севу. Удерживающего безвольно повисшую правую руку.
— Ты чего стреляешься? — возмутился тот.
— Вы арестованы! — ответил следователь и попытался заломить преступнику за спину здоровую руку. Но сил не хватило.
— Заведи руку за спину, — потребовал он.
— Зачем?
— Положено!
— Ладно, — согласился Сева.
