Они загрузились все впятером в огромный дребезжащий 'шевроле'. Алла при этом каким-то образом оказалась на переднем сиденье, между жизнерадостными хозяевами. Лека отметила, что полненькая, крашеная под блондинку Алла вызывала у местных мужчин просто пожар страсти в глазах, чем пользовалась весьма беззастенчиво при торговле, сбавляя цену до бесстыдно низкой. Машина понеслась по улочкам, визжа сношенными тормозами на поворотах и сигналя знакомым, то и дело попадающимся на пути. Водитель лихо крутил баранку левой рукой, правую же как бы невзначай положил на спинку сиденья, сзади Аллы. Турки непрестанно несли какую-то тарабарщину, обращаясь к Алле, она кокетливо хихикала, оборачиваясь назад.
Наконец они свернули в глухой и невероятно узкий проулок. Машина пронеслась по нему, едва не задевая боками каменные стены и остановилась около огромных ворот.
– Ничего себе, фабрика, – засомневалась Лека. – Тюрьма прямо какая-то.
– Все нормально! – Толик улыбался. – Здесь все фабрики так выглядят. Восток, блин…
Внутри было темно, ужасно воняло кожей. На втором этаже – посветлее, была даже небольшая витрина, где под стеклом пылились разноцветные сумки. Турки стали тыкать в них пальцами и что-то объяснять Толе. Они, очевидно, посчитали его за главного.
– Дерьмо! – Яша отстранил Толика рукой и грозно выпятил живот, побагровев, как помидор. – Синтетика, дерматин! Или давайте хороший товар, или я не знаю что! Вы что, хочете тут сказать, что за эту резину я вам бакшиш давать буду?
Парни посмотрели на Яшу с уважением и исчезли. Через пять минут они появились снова, с ног до головы увешанные куртками, сумками и ремнями с желтыми бляшками. Вороха товара полетели на пол. Начался яростный торг. Яша брызгал слюной, Алла вторила ему визгливым голосом, продавцы трясли куртками, растягивали их, едва не отрывая рукава, и орали не хуже своих привередливых покупателей. Голова Леки пошла кругом от такого содома. Она уже решила, что сейчас начнется драка и они все-таки попадут в ту самую 'ихнюю' тюрягу. Но, судя по всему, дела шли своим чередом. Куча отобранных вещей на полу росла, приносились новые охапки, и снова начиналась отчаянная перебранка. Наконец, Яша сказал: 'Хватит!' и извлек из кармана калькулятор. Минут десять 'челноки' обсчитывали товар, тихо переругиваясь. Очевидно, сумма показалась им слишком большой, Яков грозно выступил на шаг вперед, ткнул толстым пальцем в кучу кожи и заявил: 'Бэд кволити! Третий сорт, и то с натяжкой!'
Что тут началось! Хозяева били себя в грудь, и клялись, что изделий лучше не найти во всей Турции. Алла разрывала своими могучими руками несчастную белую сумочку и верещала: 'Нет, ты посмотри, это – шов, по-твоему? Нитки – гнилье!!!' Цену сбили еще на четверть. При этом, как ни странно, все остались страшно довольны – и 'челноки', и продавцы. Товар начали запихивать в огромные баулы, появились неизменные стаканчики с чаем и лаваш, а Толя извлек откуда-то бутылку 'Русской'. Сделка века свершилась.
– Толь, – обалдевшая Лека пихнула парня локтем. – Это что, всегда такой бардак тут?
– Почему бардак? – Толян пыхтел, утрамбовывая куртки. – Все путем, здесь так положено. Если ты отдашь деньги и заберешь товар безо всякой торговли, решат, что ты просто дурак. Это еще что! Видела бы ты, как Яша ходит дома на рынок покупать себе два кочана капусты. Вот это ураган! Все бабки от него прячутся! За бесценок выторгует, зверь, без штанов оставит! Профессионал, блин…
Вечером в гостинице обмывали покупки. Яша, как всегда, напился и секретничал с Лекой.
– Эх, люблю Турцию! Веселая страна, если привыкнуть – жить можно неплохо. И люди ничего, хоть и мусульмане. Ей-богу, бросил бы все, и уехал бы сюда, если бы не национальность.
– А что национальность?
– Ну как, что? Ладно, сейчас тут люди нормальные у власти, на религию не давят. А вдруг придут какие-нибудь 'Серые волки', начнут вводить законы шариата? Тут, в Турции, такие фанатики есть, что только держись! С ними расслабляться не следует. Враз меня, юдея, к стенке поставят. – Яша прищурился и внимательно посмотрел на девушку. – Слушай, Лека, а ты, случаем, не еврейка?
– Да нет вообще-то, – Лека засмеялась. – А что, похожа?
– Подумаешь, не похожа! Я вот тоже не похож.
– Ты так думаешь? – Лека внимательно осмотрела кругленького носатого Зильбера. – Тогда я уж не знаю, кто похож. Может быть, Толик? – Она кивнула на белобрысого усатого Толяна, выяснявшего в углу отношения с Аллой.
– Ладно смеяться-то! – обиделся Яша. – Все вы хороши. Побывай вот в моей шкуре! Можно подумать, я из принципиальных соображений евреем родился…
Лека промолчала. Ее волновали совсем другие проблемы.
После Турции Лека и Демид продолжили свое путешествие, запутывая следы. Маршрут их был извилист и диктовался случайностью. После Румынии и Словакии они побывали в Венеции – мрачном влажном городе, где каналы меж древних дворцов пахли застоявшейся морской водой. Нигде не ощущалось присутствия врага – кажется, он потерял их след. Демид рвался в Китай – во снах своих он жил другой жизнью, где-то в средневековой Поднебесной империи. Ему казалось, что сны эти могут привести его к разгадке теперешнего состояния, дать ключ к выходу. Но Лека решительно воспротивилась – ей надоело скитаться по свету, захотелось ощутить твердую почву под ногами. Россия все еще пугала их – где-то там ждал их Табунщик, набирая силу. И они поехали в Прибалтику.
ГЛАВА 6.
– Демид, ты просто клоун! Ни капли серьезности в тебе нет! Ну что ты напялил – посмотри на себя!
Демид и вправду выглядел несколько экстравагантно. На нем был длинный голубой халат, расшитый серебряными птицами и стянутый атласным кушаком шириной в две ладони. Каждую руку украшали по три перстня с неправдоподобно огромными камнями – сапфирами, топазами, хризобериллами. Голову же Демида увенчивал длинный остроконечный колпак – вероятно, бедный Дема скопировал его из клипа 'Пет Шоп Бойз'. В одной руке Демид держал длинный мундштук из красного дерева, в другой – записную книжку с золотыми уголками, обтянутую тисненым сафьяном.
– Это красивые вещи, моя милая, – наставительно произнес Демид. – Люди, которые их изготовили, в полной мере обладали чувством изящного. Кропотливая работа и мастерство, отточенное десятилетиями – вот о чем думаешь, когда глядишь на них. Видите ли, девушка, нельзя спешить, когда собираешься создать произведение искусства – будь то картина, роман или просто портсигар с инкрустацией. Спешка – она убивает великое.
– Ну, и что ты этим хочешь сказать?
– Не ругай меня, солнышко. Кто знает, может быть, дни жизни моей сочтены, и недолго мне еще осталось наслаждаться маленькими радостями земного существования? Так стоит ли подчинять себя вынужденному распорядку, давить ростки безумной тяги к роскоши? Если мне нравится этот халат – я буду носить его и наслаждаться нежной прохладой шелка из долины Цюйфу, что бы об этом ни думали прочие обитатели мира. – Демид почесал мундштуком переносицу. – О чем это я? Да! Послушай, ангел мой, стихи, которые я написал этим чудным утром, наблюдая, как солнце распускает нежные лепестки рассвета над тихою синевою вод. Мне кажется, они потрясут мир…
Он лизнул палец и зашелестел хрупкими страницами блокнота. Лека посмотрела на него с нежностью.
