Глядя в глаза Наполеону, де Буагильбер думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни и о еще большем ничтожестве смерти, смысла которой никто не мог понять и объяснить из живущих на этом свете.
— Где реликвия? — повторил свой вопрос Наполеон. — Где она?
— Я не знаю, — прошептал Луи де Буагильбер для того только, чтобы этот маленький человек, называющий себя императором, перестал его мучить и ушёл. — У короля Франца… Я не успел…
Лицо Наполеона снова сделалось безучастным. Он выпрямился в седле и, отъезжая, обратился к одному из сопровождавших его офицеров:
— Позаботьтесь о лейтенанте. Пусть его свезут в мой бивуак — доктор Ларрей осмотрит его раны.
Носилки тронулись. При каждом толчке Луи опять чувствовал невыносимую боль, его лихорадочное состояние усилилось, и он начал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем ребёнке и нежность, которую он испытывал в ночь накануне генерального сражения, ничтожная фигура Наполеона и над всем этим высокое небо — составляли основу его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастье в пригороде Марселя снова представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастьем, когда вдруг являлся маленький Наполеон с своим безучастным, ограниченным взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением…
(Комплекс «Нитка», Саки, Крым, январь — март 2000 года)
— Так, — сказал Стуколин, потирая кулак. — Сейчас я буду кого-то бить.
Выпятив челюсть, он двинулся через плац к автобусу, из которого выбирались только что прибывшие новички. Лукашевич забеспокоился, выискивая среди десятка офицеров того, кто мог вызвать столь резкое проявление неприязни у Алексея, а когда увидел, то чуть ли не обогнал своего решительного друга.
— Здравствуй, Руслан! — закричал Стуколин, протягивая руку.
Старший лейтенант Рашидов — а это, несомненно, был именно он — инстинктивно потянулся, чтобы ответить на приветствие, и тут же получил сильный прямой удар в переносицу. Не удовлетворившись достигнутым, Стуколин заработал кулаками, пока Рашидов не упал на землю.
— Вы что, очумели тут? — один из новоприбывших схватил Алексея за руку, но тот вырвался.
— Спокойно, — Лукашевич оттёр офицера. — За дело он его бьёт, за дело…
— Я его не бью, — сказал Стуколин, — я его убиваю. Вставай, тварь, — он пнул ворочающегося на земле Рашидова.
Оттираемый Лукашевичем офицер вдруг посветлел лицом.
— Алексей! — позвал он Стуколина. — Друг мой, ты ли это?
Стуколин оглянулся:
— Серёга? Золотарёв? Ты-то откуда здесь?
— От верблюда, — капитан Золотарёв подошёл ближе. — За что ты его? — спросил он, указывая на Рашидова.
— Этот подонок убил нашего однополчанина, — проинформировал Стуколин. — Вот уж не думал, что мне такое счастье подвалит — встретиться с ним один на один.
Сплёвывая кровь и пошатываясь, Рашидов встал. Левый глаз у него быстро заплывал.
— А я ведь и не узнал тебя, Алексей, — сказал он, криво усмехаясь. — Здравия желаю.
— А я тебе нет.
Стуколин вновь размахнулся, но на этот раз Руслан не позволил себя бить. С неожиданной скоростью он уклонился и нанёс свой удар — левой под солнечное сплетение. Стуколин охнул и на несколько секунд потерял дыхание. Лукашевич кинулся было на помощь, но Золотарёв удержал его, схватив за плечи:
— Не все сразу, ребята. Бить вдвоём одного — некрасиво.
— Мать твою, — сказал Стуколин, отдышавшись.
— Давай, давай, — подзуживал Рашидов, он принял боксёрскую стойку и приплясывал от нетерпения. — Покажи, на что ты способен.
Неизвестно, чем закончился бы поединок, но тут прозвучала зычная команда: «Прекратить!», и на плацу появился седобородый капитан первого ранга в сопровождении Громова и двух местных офицеров чином пониже.
— Товарищи офицеры! Строиться! Смирно!
Лётчики построились, и капитан прогулялся вдоль неровной шеренги.
— Так, так, так, — сказал он. — Это твои орлы, подполковник?
— Мои, — признал друзей Константин.
— Не успели прописаться, а уже в драку лезут. Плохо воспитываешь.
— Воспитываю как умею, — отозвался Громов. — Честно говоря, Андрей Андреевич, я и сам приложился бы. Этого урода сюда направили совершенно зря.
Капитан первого ранга остановился рядом с Рашидовым, лицо которого уже успело превратиться в сплошной синяк.
— Я читал его дело, — сообщил Андрей Андреевич присутствующим. — Урод, конечно, изрядный, но и лётчик первоклассный. А выбирать нам не приходится, — он вздохнул. — Покажите старшему лейтенанту, где у нас медчасть, — приказал Андрей Андреевич одному из своих.
Рашидов козырнул и строевым шагом отправился в медчасть.
— Теперь займёмся остальными, — сказал капитан первого ранга. — Итак, товарищи офицеры, меня зовут Андрей Андреевич Шапиро. Я начальник комплекса «Нитка», на котором вам в течение двух ближайших месяцев предстоит пройти ускоренный курс обучения на получение звания офицеров военно- морской авиации. За этот период вы должны будете освоить материальную часть истребителя «Су-33» и научиться управлять им. Для этого у нас созданы все условия. К примеру, мы имеем в своём распоряжении точную копию палубы авианосца типа «Адмирал Кузнецов». Мы научим вас совершать взлёт и посадку, маневрировать рядом с палубой и так далее. К сожалению, у нас будет очень мало времени на вашу боевую подготовку. Тут вы должны рассчитывать прежде всего на свой собственный опыт в этой области — как я понимаю, случайных людей среди вас нет. Особенности боевого применения «Су-33» вы сможете обсудить со старшим инструктором подполковником Тимуром Мерабовичем Барнавели. Вопросы есть?
— Разрешите? — Стуколин шагнул из строя.
— Пожалуйста, — Шапиро благосклонно кивнул.
— Можно закончить начатое?
Шапиро повернулся на каблуках и подошёл к Стуколину. Громов за его спиной показал Алексею кулак.
— Я вижу тут какие-то проблемы личного плана? — спросил Шапиро вроде бы дружелюбно. — Старые счёты? Незабытые обиды? Что ж, я не могу запретить вам лелеять свои обиды — пожалуйста, лелейте сколько угодно. Но при этом имейте в виду, — начальник «Нитки» возвысил голос, — за подготовку каждого из вас заплачено твёрдой валютой, но я и только я буду принимать решение о вашем участии в предстоящей операции. Если я или кто-нибудь из моих офицеров заметит нечто похожее на сегодняшнюю безобразную сцену, можете сразу же собирать вещички. Если говорить конкретно о вашей проблеме, товарищ капитан, — Шапиро снова повернулся к Стуколину, — то знайте: вы — первый кандидат на отчисление, и чтобы быть уверенным в вашей способности контролировать себя, я назначаю вас в постоянную пару со старшим лейтенантом.
— Я отказываюсь, — громко и твёрдо сказал Стуколин.
— Вот как? — Шапиро прищурился. — Тогда попрошу, — он указал на автобус. — Через полчаса будете в Евпатории. Оттуда любым видом транспорта и куда угодно. Есть ещё желающие составить ему компанию?
— Я! — выкрикнул Лукашевич и тоже покинул строй. — Я не могу ручаться, что не надеру Рашидову задницу при первой возможности.
— Замечательно, — Шапиро, казалось, был доволен. — Занимайте места в автобусе согласно купленным билетам. Остальным — добро пожаловать на «Нитку»!
— Подождите, — сказал Громов. — Не стоит совершать необратимых поступков. Если вы позволите,
