судить сейчас трудно. Его подразделение сильно поредело в ходе наступления, а поставленную командованием боевую задачу - наступать правее деревни требовалось выполнить в первую очередь.
Времени, чтобы добраться до своего полка, у лейтенанта Постевого уже не было - короткий зимний день перевалил за половину. И он решил идти в деревню один. Ему дали автомат и четыре противотанковые гранаты.
Когда лейтенант вернулся к перекрестку, там было пусто. Танки, что стояли на скотном дворе, тоже ушли. Но на переднем крае били пушки и пулеметы - значит, враг держался в деревне.
Сергей выбрал место засады. Единственная дорога, по которой гитлеровцы могли отойти в свой тыл, прямо от перекрестка спускалась в ложбину. Над ней-то, укрывшись за кучей прошлогодней картофельной ботвы, и залег лейтенант.
Ждал он недолго, но первый танк ушел невредимым.
Сергей, уже размахнувшись, все-таки не бросил в него противотанковую гранату. Стальная махина - гремящая, воющая перегретым мотором, показалась ему неуязвимой, а сам он перед ней и маленьким и слабым.
Никто, ни единая душа не видели его позора, но краска стыда перед самим собой, перед памятью капитана Закалина залила лицо Сергея. И когда минут через двадцать в ложбину спустился второй танк, он хладнокровно метнул гранату. На броне сидели десантники. Взрыв разметал их, сбросил под гусеницы, однако танк прибавил ходу и тоже ушел.
Видимо, гитлеровцы оставляли деревню, потому что спустя короткое время со стороны переднего края показался третий танк. Он встал на перекрестке, из люка вылезли два танкиста. Они вошли в ложбину, начали оттаскивать в сторону убитых десантников.
Фашисты были совсем близко, лейтенант мог снять обоих короткой автоматной очередью, но сдержал себя. А вдруг в танке есть еще солдаты? Ведь все равно этой дороги им не миновать.
Только теперь он кинет гранату под гусеницу. Бить сверху - он уже убедился - бесполезно. Однако танк, въехав в ложбину, промчался впритирку к тому ее краю, над которым лежал Постевой. Лейтенант даже не увидел гусеницу.
Метрах в пятидесяти от засады машина почему-то остановилась. Опять вылезли те двое, принялись что-то делать.
Сергей быстро, не поднимая головы, пополз над ложбиной к ним. Они стучали железом по железу, что-то исправляли. Глыба танка загораживала их. Постевой приподнялся, швырнул гранату. Сразу же после взрыва машина рванулась вперед, крутнулась на перебитой гусенице и встала поперек дороги. Водитель зайцем выскочил из люка и, не глянув даже на убитых, убежал.
Постевой вернулся на старое место, где оставил автомат. Это уже была победа. С этого момента холодный и трезвый расчет прочно овладел всем его существом, и в дальнейших своих действиях он ни разу не поколебался.
Следующая машина - самоходное орудие - тоже остановилась на перекрестке. Может, водитель подумал, что дорога заминирована, может, посчитал, что ему не обойти подбитый танк - словом, самоходка сошла на снежную целину и стала медленно продвигаться над ложбиной. Потом из нее вылез человек, стал искать обходный путь. Лейтенант перебежал ложбину и, когда танкист стал спускаться по тропинке, застрелил его в упор из пистолета.
Потом поднялся наверх, осторожно приблизился к самоходке. Мотор тихо работал, однако никто не отозвался на грозное: 'Вылезай - руки вверх!' Самоходка была с открытым верхом, вроде наших СУ-76. Постевой бросил внутрь гранату, отчего детонировал весь боезапас.
Боевой день этим не кончился. Уже в сумерках лейтенант скосил из автомата несколько гитлеровцев, отходивших из деревни, а одного солдата привел с собой в полк.
Может, никто и не узнал бы об этом бое, в котором советский лейтенант еще раз доказал правомерность пословицы 'И один в поле - воин'. Но пленник оказался на редкость словоохотливым. Тараща глаза и ужасаясь, он рассказал нашему командованию, какое побоище видел близ деревенского перекрестка.
За этот подвиг Родина наградила Сергея Игнатьевича Постового званием Героя Советского Союза.
В двадцатую годовщину Корсунь-Шевченковской операции вместе с Сергеем Игнатьевичем и группой сотрудников музея Советской Армии мы побывали в памятных местах. Ездили по окрестным деревням и селам, выступали с лекциями и воспоминаниями, показывали людям специально привезенные из Москвы, из музея Советской Армии, знамена отличившихся в этой битве полков.
Посетил Сергей Игнатьевич и деревню Оситняжку, где происходил описанный выше бой, встретился с местными жителями, постоял в раздумье у могилы человека, которого никогда не забудет, - у могилы своего комбата Закалина...
В последний день февраля командующий армией генерал Галанин вызвал меня на свой командный пункт. С трудом преодолевая непролазную грязь, двигался наш 'оппель- адмирал', то и дело 'садился на диффер', буксовал. Приходилось вылезать и подталкивать его. В этом районе почти не было дорог с твердым покрытием, а на имевшихся толстый слой грязи оставили наступавшие войска. Кое-где уже работали инженерные части, вооруженные специальными машинами. Они очищали и улучшали дороги.
- Опять заглох! - сердился водитель Александр Плетнев. - Хорошо еще, что я пристроил 'адмиралу' заводную рукоятку...
Пристроил он ее давно, еще под Сталинградом. Как-то возвращались мы из Бекетовки. Сперва ехали хорошо, с ходу прорезая снежные заносы на дороге. Но в одном месте машина села так прочно, что вытащить ее своими силами не удалось. Мотор заглох и от стартера уже но заводился. Пришлось пешком пройти километров двенадцать, а за 'адмиралом' выслали трактор. Вот тогда-то Саша и приделал рукоятку. Не очень красиво, но надежно.
Как и все мы после корсунь-шевченковской победы, генерал Галанин (он вновь вернулся в 4-ю гвардейскую армию) был в приподнятом настроении и принял меня весьма радушно.
Я доложил ему, что 20-й гвардейский стрелковый корпус за время своего пребывания в составе 52-й армии успешно выполнил боевую задачу.
- Знаю, знаю... Спасибо, не подкачали. А где дивизии?
Я показал на карте.
- Как они дрались?
- Хорошо. Совсем малое время находилась в корпусе 303-я стрелковая дивизия, а впечатление оставила очень хорошее. Как и ее командир генерал-майор К. С. Федоровский.
- Значит, не очень сказался вывод из корпуса основных дивизий?
- Вообще-то жаль было отдавать их. Однако там, на главном направлении, в них нуждались больше. Штаб корпуса старался поддерживать с ними связь.
- Вот что, Бирюков, - сказал командарм. - Хотя основные дивизии воевали далеко от тебя, разбор их действий в операции ты все-таки сделай. Чтобы не чувствовали люди, что с глаз долой - из сердца вон.
- Обязательно. Уже подбираю материал.
- Ну, и что вырисовывается? В общих чертах?
- В общих - хорошо мы научились маневрировать. Как правило, эти дивизии появлялись там, где противник пытался прорваться из окружения крупными силами.
5-я дивизия, как и 7-я, хорошо показала себя в тяжелых боях, особенно в последние дни, под Почапинцами.
- Что ж, рад за Афонина. Будь к нему повнимательней. Знаешь ведь, неприятности у него были крупные - недолго и веру в себя потерять.
- Учитываю. Плохо только, что любит он козырять своими связями.
- Намек понял. Поговорю с ним при случае. Где сейчас 5-я дивизия?
- Сосредоточилась в районе Озирно, Звенигородка. Командный пункт в Озирно.
- А как 7-я?
- Дрычкин держался молодцом. Пожалуй, на его дивизию больше, чем на любую другую, выпало всяких перебросок. Справились. Мобильное соединение. Сейчас она близ Ворещака, готовится к маршу. Что касается 6-й дивизии и ее командира Михаила Николаевича Смирнова, могу только судить по первому впечатлению. Оно очень неплохое!
- Потеряли, слышал я, хороших офицеров?
- Да. Сразу двух командиров полков в 5-й дивизии. Оленин убит.
- Погиб, значит, Николай Венедиктович... Помнишь, на Днепре он первым ворвался в Ново-Георгиевск? Вот так, брат... И мы с тобой не под броней ходим...
Тут разговор наш перешел на одну из вечных военных тем - о заместителях. Всем ясно, что 'зам', будь то в батальоне или корпусе, затем и существует, чтобы в нужную минуту возглавить подразделение, часть, соединение. Однако на деле не всегда так выходило. Почему? Потому что бытовала вредная привычка: не справился, к примеру, человек с полком - в 'замы' его! Вот так и получались бесперспективные заместители.
Потому-то и решили мы с командармом конкретно наметить, кого куда поставить.
- Кстати, а где твой заместитель по политчасти? - спросил командарм.
- Зашел к члену Военного совета.
- Пусть потом и ко мне заглянет. Хочу послушать, как у вас идет партийно-политическая работа с теми, кто призван в армию недавно, в освобожденных районах... Наверное, они половину подразделений составляют?
- Может, и поболее, - ответил я.
- Вот-вот, потому-то и важно это.
Затем командующий перешел к делам близкого будущего. Готовилась новая наступательная операция - Уманская, имевшая целью завершить разгром немецко-фашистских войск на Правобережной Украине. Нашему корпусу в оперативном построении армии предстояло действовать на главном направлении.
- А что даете нам из средств усиления? - поинтересовался я.
- Солидное усиление. Вместе с дивизионными средствами, считая и минометы, плотность должна быть доведена до 150-160 стволов на километр. Возможно, что дадим и танки для непосредственной поддержки пехоты. Наносить удар будешь левым флангом, вот с этого рубежа. - И Галанин провел красным карандашом линию на карте. - Задача - прорвать оборону частей 2-й авиаполевой и 4-й горнострелковой дивизий
