меньше, чем твоя».CCCI«Душа моя, не горше сокрушенье,Чем от всего, что нами свершено,Получишь ты. Ведь это преступленьеОсталось для Дианы так темно,Как и для всех. И ты ни на мгновеньеНе пострадаешь. Нам сейчас даноВсе сделать втайне. Кто же нас обидит?Ведь если кто, так бог один увидит.CCCIIИ твердо знай: уйдя в глухие дали,Не одаренный ласково тобой,Умру я скоро от большой печали.О, сжалься хоть немного надо мной!»И раз, и два уста ее лобзали,Шепча: «Целуй же, цветик вешний мой!Доверься мне; будь радостной и ясной,Не дай мне умереть с любви несчастной!»CCCIIIСо множеством прельщений и моленийПред Мензолой тут Африко поник —Раз во сто больше наших исчислений;Так жадно целовал уста и лик,Что много раз, и все самозабвенней,Пронзительный ему ответил крик.Ем подбородок, шею, грудь лобзая,Он мнил — фиалка дышит полевая.CCCIVКакая башня твердо возвышаласьТут на земле, чтобы, потрясенаНапорами такими, не шаталасьИ, гордая, не пала бы она?Кто б, сердцем женщина, тверда осталась,Его броней стальной защищена,Лобзаньям и прельщеньям недоступна,Что сдвинули б и горы совокупно?CCCVНо сердце Мензолы стальным ли было,Колеблясь и борясь из крайних сил?Амура восторжествовала сила,Он взял ее, связал — и победил.Сначала нежный вкус в ней оскорбилаОбида некая; но милый — мил;Потом помнилось, что влилось в мученьеЖеланье нежное и наслажденье.CCCVIИ так была душой проста девица,Что не ждала иного ничегоВозможного: ей негде просветиться,Как человеческое естествоРождается и человек творится:Слыхала вскользь — не более того;Не знала, что двоих соединеньеТаит живого третьего рожденье.CCCVIIЦелуя, молвила: «Мой друг бесценный,Какой-то властной нежною судьбойВлекусь тебе предаться непременноИ не искать защиты никакойПротив тебя. Сдаюсь тебе — и пленнойНет сил уж никаких перед тобойПротивиться Амуру: истиранилМеня тобой — глубоко в сердце ранил,CCCVIIIИ я исполню все твои желанья,Все, что захочешь, сделаешь со мной:Утратила я силы для восстаньяПеред Амуром и твоей мольбой;Но лишь молю — яви же состраданье,Потом иди скорей к себе домой:Боюсь, что все же буду здесь открытаПодругами моими — и убита».CCCIXДух Африко тут радость охватилаПри виде, как в душе приятно ей;Ее целуя, сколько силы было,Он меру знал в одной душе своей.Природа их на хитрость убедила —Одежды снять как можно поскорей.Казалось, у двоих одно лишь тело:Природа им обоим так велела.СССХДруг друга целовали и кусали,Уста в уста, и крепко обнялись.«Душа моя!» — друг дружке лепетали.Воды! Воды! Пожар! Остановись!Мололи жернова — не уставали,И оба распростерлись, улеглись.«Остановись! Увы, увы, увы!Дай умереть! На помощь, боги, вы!»СССХIВода поспела, пламя погасили,Замолкли жернова — пора пришла.С Юпитером так боги пособили,Что Мензола от мужа зачалаМладенца-мальчика; что в полной силеИ доблести он рос — вершить дела;Все в свой черед — так о повествованьеМы доброе дадим воспоминанье.CCCXIIТак целый день почти что миновался,Край только солнца, видный, пламенел,Когда усладой каждый надышался,Все совершив, обрел, чего хотел;Тут Африко уйти уже собрался,Как сам решил, но все душой болел;И, Мензолу руками обнимая,Он говорил, влюбленный лик лобзая:CCCXIII«Будь проклята, о ночь, с своею тьмою,Завистница восторга нас двоих!Ведь я так рано принужден тобоюПокинуть благородную! КакихЯ ждал блаженств — и их лишен судьбою!»И много длительных речей иныхВ страдании глубоком изливалось:Разлука горше смерти показалась.CCCXIVСтояла Мензола, мила, стыдлива,Потупившись, как будто бы грешна,Хотя уж не была она так живо,Как в первый раз, тоской удручена.Разнеженная, хоть чужда порыва,Была уже счастливее она.Обмана все-таки ей страшно былоНевольно — и она заговорила:CCCXV«Что можешь сделать ты еще — не знаю;Не уходить — предлог теперь какой?Любовь моя, тебя я умоляю, —Ты утолен со всею полнотой —Ты должен удалиться, полагаю,Не медля ни минуты здесь со мной.Ведь только если ты уйдешь, любимый,Я здесь могу остаться невредимой.CCCXVIИ лишь листок, я слышу, шевельнется,Мне чудятся шаги подруг моих.Так пусть тебе в разлуке не взгрустнется:Ведь от напастей я спасусь лихих.Хоть пред разлукой больно сердце бьется.Готова я, и страх во мне затих,А ночь близка, а нам идти далекоОбоим, чтобы дома быть до срока.CCCXVIIНо, юноша, скажи свое мне имя,И пусть оно останется со мной:Мне груз любви тяготами своимиС ним будет легче, нежели одной».«Моя душа, — ответил он, — какимиЖить силами смогу, простясь с тобой?»И назвал ей себя — и целовалисьОни без счета, нежно миловались.CCCXVIIIВлюбленные, готовые расстаться,Уже прощались столько, столько разН не могли никак нацеловаться —Глав тысячу б я вел о том рассказ.Но это всем знакомо, может статься,Кто наслаждался так хотя бы раз,Кто знает, сколько несказанной мукиВ усладе, что обречена разлуке.CCCXIXНесчетных поцелуев не умелиОни унять. Пойдут, скрепив сердца,Но шаг — и вновь назад, к желанной цели —Лобзать румянец милого лица.«Моя душа! Прощай! Зачем? Ужели?» — Друг другу лепетали без конца,Вздыхая, и расстаться не решались,Сходились вновь, и шли, и возвращались.СССХХНо видя, что уж невозможно далеОтсрочить расставание никак,В объятья руки жадные сплетали,Друг друга, страстные, сжимая так,Что их бы силою не разорвали:Любовь не отступала ни на шаг.И долго так стояло изваянье —Любовники влюбленные в слиянье.CCCXXIНо наконец они разъединились,Пожала руку милая рука,На миг друг в друга пристально воззрились,Пришли в себя, опомнились слегка.И вот они, печальные, простились,Хоть и была разлука так тяжка.«Будь, Мензола, хранима вышней силой!» —«С тобою здесь, мой Африке, мой милый!»CCCXXIIПуть Африко к долине направляет,А в горы Мензола с копьем в руке,Задумчиво — и глубоко вздыхаетО сбывшемся несчастии в тоске.И взор его ее сопровождает,Любуясь ей, еще невдалеке.Что шаг, то Африко оборотится,На ненаглядную не наглядится.СССХХIIIШла Мензола, все время озираясь,Любуясь на любимого сверх сил,К сразившему ей сердце обращаясь,Что, как никто, желанен ей и мил.Движеньями и знаками
