дверь каюты, где мокрая и почти голая женщина пыталась натянуть боевой скафандр - очевидно, она была в душе, когда начался налет, и услышала тревогу слишком поздно. Молча ловя ртом воздух, она уже теряла сознание, когда Брим подобрался к ней, схватил ее шлем и натянул ей на голову, тут же включив подачу воздуха - успев за считанные тики до того, как рядом с ее койкой взорвался и вскипел в вакууме космоса графин с какой-то жидкостью.
Женщина перестала дергаться, и вытаращенные в ужасе глаза ее затуманились. Брим узнал одну из операторов станции БКАЕВ и подумал, сколько еще обитателей спутника только что погибли такой же смертью. Сняв с женщины шлем, он бережно закрыл неподвижные глаза и натянул на нее скафандр - тяжелая работа, когда тело распухло от вскипания жидкостей не меньше чем на треть, как дурацкий воздушный шар. Когда он поднялся, то безмолвно сказал госпоже Удаче спасибо, что женщина не очнулась в тот момент, когда закипела ее кровь. Однажды он такое видел. Смотреть на это невозможно.
Когда атака стихла, он включил систему голосовой связи скафандра. Шлем тут же заполнили стоны и крики выживших.
- Барбюс! - позвал он сквозь какофонию звуков. - Ты меня слышишь? Как ты там?
- Слышу вас, капитан, - донесся голос Барбюса. - У меня порядок. Где вы?
Помотав головой от удивления еще одному чуду, Брим дал Барбюсу общее направление, где его можно найти после того (как он потребовал), когда команды спасателей позаботятся о раненых. Сидя под лампой аварийного освещения, он задумался, как это он - Вилф Брим, карескриец, так долго остается в живых, попадая в такие частые переделки. Глядя на плавающий в невесомости раздутый труп почти два метацикла, пока Барбюс и спасатели наконец к нему пробились, он разумного ответа не нашел.
***
Как оказалось, спутник получил шестьдесят попаданий, каждое с такой точностью, в которую Бриму до сих пор было тяжело поверить. И пусть он даже был уверен, что теперь частично знает, как у них это получается, в этом знании было мало толку, пока кто-нибудь не придумает, как этому противостоять, или того лучше - обратить на благо Империи. Облачники повредили мастерские, ремонтные ангары, склады, жилые помещения - даже кабинеты, вскрыли сервисные отсеки, перерезали главные кабели - в общем, раздолбали спутник как следует. Шестьдесят пять человек были убиты или тяжело ранены - среди них пять летных экипажей. Разрушили наконец причал, где раньше стоял трофейный 'Горн-Хофф'. Но при всем при этом своих целей они не достигли. Кораблик уже несколько дней был в безопасности в подземельях Протея.
К концу дня в Силах Обороны был зафиксирован рекорд: 1054 боевых вылета предыдущий рекорд продержался только шесть стандартных дней. Более того, еще до конца последней вахты еще 109 рейдеров нанесли удар по Мелии и Гелиосу это не считая мелких налетов почти повсюду. Соотношение потерь было тридцать шесть у Лиги и двадцать пять у Империи, но Брим и остальные доблестные имперцы явно приближались к пределу своих сил и стойкости, стараясь поддержать свою боеспособность и защитить Авалон среди перекрученных обломков Порта 30.
***
В последний день октада налеты облачников на имперские базы шли без перерыва и в них принимали участие не менее восьмисот звездолетов всех типов. Порт 30 пострадал еще сильнее, чем прежде, но каким-то чудом большой спутник продолжал действовать, хотя ни одна из оставшихся баз 'Звездных Огней' и 'Непокорных' не работала в полном объеме. Бриму часто приходилось летать с неполным вооружением и тягой, извлекая все возможное из оставшихся скудных ресурсов. Из очень нечастых свиданий с Евой Картье он знал, что то же самое творится на Порту 19 и, как можно было заключить, во всех Силах Обороны. Единственным утешением ему служило то, что облачникам тоже приходится несладко.
Однажды вечером гастрольная труппа - все ребята храбрые - дала концерт в кое-как залатанном зале совещаний Порта 30. Очень благодарную публику составили двести пятьдесят свободных от вахты звездоплавателей, в том числе Брим. Во время исполнения одной из самых популярных баллад завыли сигналы тревоги, сообщающие о налете. Исполнение прекратилось, пока актеры и публика натягивали боевые скафандры, затем спектакль продолжался, будто Гот Оргот и его Флот Глубокого Космоса были не более опасны, чем клоуны.
Не прошло и метацикла после концерта, как Брим уже сидел за штурвалом собранного по частям 'Звездного', более или менее способного к полету. Повреждение кристалла гипердвигателя лишило корабль возможности двигаться на сверхсветовой скорости, но на субсветовых он был еще вполне способен нормально драться. Брим уже собирался взлетать, как на базу обрушилась еще одна атака, куда сильнее предыдущей. В хаосе взрывов стоящий слева от Брима 'Звездный' завертело колесом и понесло неуправляемой болванкой, а потом рама треснула и все три корпуса взорвались клубом огня. Неподалеку еще один 'Звездный' вертелся волчком с отломанными обоими понтонами. Сжав зубы и почти ожидая, что станет следующей жертвой, Брим дал аварийное питание на гравидвигатели и ушел от беды - пока что. Прямо по курсу его ждали эшелоны атакующих кораблей Лиги, и канониры Брима открыли огонь из разлагателей по двум ГА-88 подряд, но облачники уже завершили налет и возвращались в гиперпространство, куда Брим за ними последовать не мог. Оставив другие корабли разбираться с ними, он вернулся на базу, где царило такое бешенство, что даже Барбюс не мог найти слов для его выражения.
***
Пришла еще одна цепочка гравитационных бурь, типичных для центра галактики, и Брима вызвали на Авалон доложить о ситуации. Вначале он резко отказался покидать передовую, но Колхаун настаивал. Так что Брим, ворча, сел на шаттл, идущий на планету, и через несколько метациклов приземлился на озере Мерсин - в разгар яростного налета. Выпрыгивая из люка в укрытие, он обернулся на звук пикирующего на скорости звездолета. Тут же звездолет вынырнул из дымки, направляясь точно к озеру. Башни были скошены, и в первый момент Брим принял его за ГА-87Б. Звездолет медленно, как-то лениво повернулся, появился его полный силуэт, и Брим узнал 'Звездный Огонь'. На высоте иралов пятьсот башни чуть качнулись, и не успел корабль достичь поверхности, как гравитаторы его, казалось, взорвались и разлетелись в пыль. Обреченный корабль исчез в озере каскадом отдельных всплесков, оставив лишь клуб цветного дыма, отметившего братскую могилу сорока с чем-то Синих Курток, да и этот дым развеялся раньше, чем Брим успел дойти до укрытия.
Наконец облачники отошли. Глайдер Брима выехал на усеянные обломками улицы и взял курс на Адмиралтейство, где докладчики подтвердили то, что Брим и без того знал: имперские космические базы повсюду несут страшный урон. Но еще до конца заседания все базы сообщили, что готовы к работе. - кроме его собственной, которая могла кое-как действовать только за счет сверхчеловеческих усилий. Вообще же условия на всех космических базах были плачевные - особенно на Порте 19. В ответ на настойчивые вопросы Колхауна и штабистов Брим высказал мнение, что если такие имперцы, как он сам, в крайнем напряжении, то в таком же напряжении - если не большем - находятся и облачники. Согласно ранее доложенным на заседании сообщениям, последние два дня стоили Готу Орготу семидесяти семи звездолетов. Хотя имперцы тоже потеряли шестьдесят пять кораблей, многие из членов экипажей были спасены и могли снова пойти в бой (спаслось и некоторое количество облачников - в качестве военнопленных).
Устало шагая по коридору Адмиралтейства после заседания, Брим заметил, что значков КМГС очень мало, а когда-то шикарный кабинет Амхерста превращен в куда более необходимый буфет.
***
Он уже собирался заказать себе место после ужина на отправляющемся к шаттлу глайдере, как его окликнула музыкальная нота знакомого голоса:
- Шкипер, эй, шкипер! Капитан Брим! Брим устал настолько, что ему уже все было все равно, но, обернувшись, мгновенно расплылся в улыбке от уха до уха. Он уже почти забыл, как это делается.
- Труссо! - завопил он миниатюрной женщине. - Ты-то что, во имя Вута, делаешь в этом гадючнике? Я думал, умные люди просто скрылись и отсиживаются на передовой, пока мы тут за них отдуваемся.
Несколько голов в просторном вестибюле обернулись на звук сочного поцелуя, который Надя ему влепила прямо в губы. Потом она схватила его за руки и покачала головой.
- Вилф Брим, - сказала она, не отвечая на шутку, - вид у тебя просто отвратительный.
Брим крепко держал на лице улыбку - он не хотел терять ощущение прилива радости, охватившее его, когда он ее увидел.
- Все путем, Надя, - усмехнулся он. - У тебя просто было время забыть, какой у меня вообще мерзкий вид.
- И насколько ты набит всякой чушью, Вилф Брим, - буркнула она, глядя ему в лицо. - Ты себя доведешь до смерти, просто и ясно. Видел бы ты свои глаза или лучше не надо. В них красного больше, чем белого.
