- Наверное?
- Какое сегодня число?
- Двадцать первое, апрель.
- Мы точно не договаривались, последняя неделя апреля, если с кем-то из нас вдруг что-то случится. - Где?
- Если я скажу, вы его убьете.
- Ну нет, что ты. Если Пол лжет, мы, конечно, рассердимся на него, но ничего с ним не сделаем.
- Тогда зачем вы убили моих друзей?
- Мы не убивали их, сынок. - Морт подвинул ящик поближе и положил руку Коэну на колено.
- Мы боремся с безжалостным врагом, с террористами, которые ни перед чем не остановятся, ни перед чем. Мы те, кто хочет спасти тебя. Ты запутался, но мы все-таки поможем тебе, ведь мы все американцы. Если бы мы вовремя узнали, нам, может быть, удалось бы спасти твоих друзей.
Откинувшись на ящике, он вздохнул.
- Понятно, что ты боишься после всего, что тебе пришлось перенести. Давай, наконец, разберемся и закончим с этим вопросом о вашей встрече. Так где вы должны встретиться?
- В Колорадо.
- Где?
- На юге Карбондейла. Трудно объяснить.
- Попробуй.
- В горах, в известном нам обоим месте, где мы были несколько лет назад. Я бы мог показать на карте.
- Это Германия, сынок. У нас здесь нет сейчас карты Колорадо.
- Если найдете, я покажу вам это место.
Морт отошел посовещаться. Тим спустился по лестнице. Морт сел на ящик.
- Опиши его.
- Там сотни квадратных миль, я даже не знаю, как называется та дорога - просто грунтовая дорога - она проходит там рядом. Затем надо либо пройти, либо проехать на лошади.
- А при чем тут 'змея'?
- Мы так называем маленькое плато. Там полно змеевика - колорадского нефрита.
- Почему вы выбрали такое дурацкое место?
- Потому что его трудно найти. Пол должен помнить.
- Я поговорю с ним.
- Сдается мне, у вас его нет. Иначе вы бы убили меня, разве нет, толстая морда?
- Запомни хорошенько, Сэм, - спокойно сказала Клэр, - мы никого не убивали. Я должна была оградить тебя от опасностей, но мне это не удалось.
- Пошла ты...
Морт укоризненно покачал головой.
- Пока Тим ищет карту, давай уточним кое-что из твоего прошлого. Сколько вы знакомы с Полом?
- С колледжа.
- Насколько я помню, вы вместе играли в футбол.
- Мы были в одной команде.
- Так же, как и мы. Мы теперь тоже в твоей команде, Сэм.
- Да.
- Кем вы были в команде?
- Я был полузащитником, он - защитником. А так мы были друзьями. Мы не играли в паре; он не был принимающим.
- Как Алекс?
- Нет, не как Алекс. С Алексом мы играли в паре почти каждый день много лет.
- Тебе не хватает его, да? Морт похлопал Коэна по ноге.
- Мне жаль, что все так случилось, Сэм. Поверь мне, я знаю, знаю... Он откашлялся. - А скажи мне, насколько ты знаешь Пола, он не из тех, кто и нашим и вашим, когда дело принимает крутой оборот?
- Его всегда тянуло к невозможному. И когда-нибудь он еще плюнет на твою могилу.
На этот раз он был готов к боли, но от этого не стало легче. Казалось, не могло быть больнее, но было больнее. Боль словно дробила каждую терзаемую клеточку, погружая его в удушливый пылающий океан. 'Это только боль', - сказал он себе и попытался представить, как индейцы племени 'Черноногих' смеялись в лицо своим мучителям, но от этого ему стало только хуже, он понимал, что и это может убить его, и жаждал смерти.
- У тебя от этого встает, что ли? - еле ворочая языком, прошептал он Морту. - Присоедини проводок к моему пенису - может, ты так кончишь! - Морт повернул ручку реостата. Все заполнила боль, боль, только боль, но он все не умирал. Боль поднимала его все выше и выше, пока он не оказался один на плато, где ни разу не был.
Она начала стихать. Он уставился на Клэр.
- Пусть каждое мгновение твоей жизни ты будешь чувствовать то, что чувствовал твой муж в первые мгновения смерти. - Она побледнела и едва заметно качнула головой. - Пусть это будет твоим единственным ощущением, особенно если это - вранье.
- Достаточно, Морт! - сказала она. - Ты угробишь его.
Все вокруг закружилось, набирая скорость и засасывая его в какой-то бешеный вихрь.
Ее рот двигался. Слова, словно шипение змеи, долетали до его ушей. Позади нее проходила линия, темная внизу и белая сверху. Холмики деревьев на горизонте. Трава колышется на ветру, октябрьский воздух покалывает ноздри. На песчаной земле лежала лосиная нога с вытертой шерстью, похожая на деревянный горбыль.
- Пройдет, - сказала нога, - все пройдет.
Постепенно жара усилилась. Время смешалось; этот день длился недели, а может, он так и не наступил. Они приходили, трясли листами бумаги, задавали ему вопросы, на которые он не отвечал; они уходили.
Он проснулся от жажды. В горле слышалось слабое потрескивание, похожее на шорох мыши в опилках. Джек маячил в дальнем конце комнаты.
Клэр обмакнула носовой платок в стакан с водой и отжала его на пол. Капли бусинками раскатились по пыли. Она приложила платок к его губам. Он жадно впился в него. Тогда она поднесла к его губам стакан, и вода мгновенно испарилась у него в горле.
Время выжидало. Она то садилась на ящик, то расхаживала по комнате. Он досчитал удары пульса в голове до тысячи, затем еще и еще; все это время образы, воспоминания беспорядочно проносились в голове.
'Я - здесь, и теперь мне все ясно. Я понимаю, что все, что я когда-либо делал, привело меня к этому моменту: вот результат моей жизни. Я расплачиваюсь за какую-то чудовищную вину, которой так и не осознал: за смерть птички-зуйка, за смерть всего живого. Всем нам приходится расплачиваться. Сейчас я умру в их руках. Но я умру по своим правилам, не по их'.
Пол направлялся к нему через тень, падавшую от стены стадиона; в последних лучах заходящего солнца загорались первые огни; позади из рупоров раздавался рев голосов; чьи-то руки хлопали его по плечам. Пол улыбался ему.
- Там все было ясно, - сказал Пол, - было просто.
- Ты победил. Пол.
- Это игра. Мы вместе или проигрываем, или выигрываем. - Пол взял мяч, который он только что перехватил, и изящным движением бросил его высоко на трибуны.
Жажда расползалась внутри, как раковая опухоль; грудь горела при каждом вздохе. В глазах лопались кровеносные сосуды. Все плясало перед ним, как калейдоскоп образов, событий, иллюзий. Какие-то люди садились на ящик, их сменяли другие.
Мансарда наполнилась прохладой. На ящике сидел Джек. Через некоторое время появился Морт, и они подсоединили тонкие электроды между зубов Коэна, затем к его мошонке, снова задавали ему вопросы,
