- Западной Германии, Турции, Франции, Испании, Марокко - об этих пяти я знаю точно.
- Какого черта им надо?
- Ты террорист, дорогой мой, закоренелый убийца. Все разведки мира сплачиваются против таких, как ты; они считают, что только им дано исключительное право заниматься терроризмом, они не терпят конкуренции.
- Так почему же они не убили меня в Ноенвеге?
- Ты им нужен, милый, чтобы выследить Пола.
- Раздражает меня это слово 'милый'.
- Ты бы предпочел, чтобы я называла тебя 'хрен собачий'? Потому что ты и есть то самое.
- Прекрасно. - Он сел и провел языком по налету на зубах. - Запекшаяся кровь, блевотина - все налипло на зубы.
- Прелесть. А ты не думал о том, чтобы их почистить? Или же ты намеренно это не делаешь, чтобы напомнить мне, через что ты прошел?
Он улыбнулся.
- Сейчас я думаю о том, как бы отделаться от тебя.
- От меня отделаться просто. Стоит только выйти в эту Дверь. Мне гораздо безопаснее без тебя.
- Тогда почему бы тебе не уйти?
- Уйду, если ты не перестанешь обвинять меня в своих бедах и несчастьях. - Она села на кровать рядом с ним. - Ты прошел через ад, и это ужасно, но не я в этом виновата. На Крите я пыталась спасти тебя от этого. Мне не удалось, но я пыталась. Теперь я подписала свой собственный смертный приговор - не смей смеяться надо мной! - вытащив тебя из Ноенвега; поэтому я не собираюсь выслушивать твои пустые упреки великомученика о том, как тяжек твой крест. Это твой крест, вот и неси его.
Он свесил ноги с кровати и сидел почесываясь.
- С радостью.
Она присела перед ним на корточки и впилась пальцами в его ляжки.
- Не выпендривайся! Наше положение ужасно! Неужели ты не видишь этого?
Он встал, растирая руками грудь. 'Такое ощущение, будто я упал в шахту лифта. Боже, как она отвратительна. Ненавижу ее. Ненавижу их всех'.
- Чтоб ты провалилась, сука, - выругался Коэн.
Она взъерошила ему волосы.
- Что меня покоряет в тебе, это - романтика. Хрен собачий и сука - мы хорошо поладим вместе.
Он раздраженно похромал к окну.
- Что я ни говорю, ты все переиначиваешь.
Свернув 'Le Monde', она нарочито громко шлепнула газетой по тумбочке.
- Давай поедим. И поговорим.
Взяв джинсы со спинки кровати, он осторожно просунул в них одну ногу. Затем, сев на кровать, - другую.
- Можно задать тебе один вопрос? - улыбнулась она.
- Можешь не получить на него ответа.
- Почему ты никогда не носишь трусов?
- У меня не было ни одних с 1969 года. От них яйца перегреваются и погибают все эти маленькие живчики.
- А сейчас-то они тебе зачем, эти маленькие живчики?
- Способствуют поддержанию боевого духа у всех, кому меньше сорока. Помогают держать хвост морковкой. Вселяют чувство оптимизма, подкрепляют corpus delicti. - Поморщившись, он натянул джинсы. - У меня такое чувство, будто я собрал в себе физическую боль всех когда-либо игравших полузащитников.
Она поцеловала его.
- Я так люблю тебя, когда ты хоть немножечко становишься самим собой.
- Все время, что ты меня знаешь, с того самого дня на Кали Гандаки, я был дикарем, незнакомцем, сам не свой. - Он влез в рубашку, застегнул и, заправив ее в штаны, щелкнул пряжкой. - Теперь эти проклятые ботинки. - Он попытался нагнуться. - Ты не завяжешь мне их? Руки не слушаются - не могу завязать шнурки.
Присев, она завязала их.
- Это, возможно, из-за тока - было пыткой наблюдать и притворяться, что я с ними, понимая, что тебе конец, если я сорвусь прежде, чем мне удастся тебя освободить. - Она помогла ему подняться. - Но все будет хорошо, и мы куда-нибудь исчезнем, как только встретимся с Полом.
Стоя уже у двери, он обернулся.
- А кто говорил о Поле?
- Ты. Ты должен с ним встретиться в Колорадо через неделю. Я уже прикинула, как мы полетим из Мадрида в Буэнос-Айрес, затем в Мехико и оттуда - на машине. Но мы должны уехать завтра.
- Я еду один.
- Они будут поджидать тебя! Я могу помочь тебе проскользнуть.
- Так же, как на Крите?
Он вышел из двери и начал неуклюже, чувствуя боль во всем теле, спускаться по лестнице. 'Какого черта она сняла номер на третьем этаже? Дьявол, troisieme etage - значит, четвертый этаж, будь он проклят. Чертовы французы со своим rez-de-chaussee. Почему у них все не как у людей? Назад, на четвертый, мне ни за что не подняться, только если мне к заднице приставят ружье.
Сейчас она настолько своя, что дальше некуда, но все это чушь. Так они рассчитывают добраться до Пола. В голове не укладывается, что она застрелила этого парня, Джека. Разметала легкие по всей мансарде. Должно быть, им очень нужен Пол, если они пошли на это. Надо притвориться, что я ей верю. А если она искренна? Нельзя рисковать. Завести ее в какую-нибудь улочку и придушить. Не смогу. Нет, ее не смогу.
Но надо поскорее от нее отделаться. Нельзя, чтобы Пол ждал, - какой-то ужас!'
Они сидели в угловом ресторанчике, занавески закрывали улицу.
- Как Морт выследил меня? - спросил он.
- В горах Крита на тебя началась настоящая охота. Через несколько, дней они были уверены в том, что ты утонул - все это я узнала позже. Но Морт продолжал проверять каждую вторую улочку - от него ничего не ускользает, - в конце концов он вычислил тебя, когда в голову ему пришла мысль о грузовом судне, которое вышло из Ситии на следующее утро, после того как ты ускользнул от них в горах. Потом они засекли тебя с самолета где-то на алжирском побережье, потеряли и вновь нашли тебя в Оране. Нагнувшись, она откашлялась. - А потом ты, идиот, отправил это письмо из Марселя.
- А что ты делала все это время, пока я развлекался в Африке?
- После моего провала в Ви они отправили меня назад в Брюссель, пока не напали на твои след. Я уже была на пути к Марселю, когда ты, подстрелив Морта, исчез. Потом они узнали, что ты звонил в эту гостиницу в Эксе, и предположили, что ты направляешься в Ноенвег, поэтому меня перебросили туда. Ты добрался быстрее, чем они ожидали. - Ее нога в чулке скользнула под отворот его штанины. - Но из тебя никогда не получится agent clandestin.
- Да?
- В Ноенвеге ты встал со своим биноклем прямо напротив солнца. Лу увидел отблеск. Они предположили, что ты захочешь обыскать дом, и оставили там меня, чтобы я схватила тебя, поскольку я была единственной, кого ты не видел на крыльце. Они вернулись в горы с потушенными фарами. Я знала, что они после Ви не доверяют мне, что не уедут слишком далеко, чтобы не дать мне возможности предупредить тебя. Я так обрадовалась, когда тот грузовик спугнул тебя. И я никак не ожидала, что ты вернешься.
- Я совсем не удивился, увидев там тебя.
- Я чуть не убила Джека, когда он избил тебя, но я была в таком смятении. Тогда у меня в голове еще не было плана. Но в конце ты стал упоминать то, о чем я говорила тебе и что было правдой. Это никак не входило в ту роль, которую я должна была разыгрывать перед тобой - ты говорил о моем муже и прочее, - и
