останется на той ступеньке общества, которая предназначена ему рождением.
Правда, тело, не слушаясь доводов рассудка, снова отозвалось по-своему на появление молодой женщины. Точно так же, как это произошло, когда она появилась из воды в тонкой мокрой сорочке, сквозь которую просвечивали округлые груди с острыми сосками. И поскольку он был по природе груб, то и желание его выразилось самым примитивным образом. Он понял, что страстно желает эту женщину.
Эван тряхнул головой, отгоняя наваждение. Что это с ним происходит? Как бы ни была знатна и привлекательна Кэтрин Прайс, и даже добра, по словам миссис Ливелин, она вела себя в Лондоне весьма сомнительным образом. К тому же эта дама из высшего сословия, не моргнув глазом, обманула его вчера.
Воспоминание о том, как она изворачивалась, направляя его по ложному пути, всколыхнуло все его прежние подозрения с новой силой. Поднявшись, Эван отвесил молодой женщине легкий поклон:
— Доброе утро. Похоже, вы полностью оправились от вашего недомогания.
Щеки ее порозовели, и она опустила глаза.
— Я заслужила ваш упрек. Я поступила вчера очень дурно.
— Да, действительно.
Подбородок Кэтрин Прайс слегка задрожал, и она проговорила:
— Я пришла, чтобы извиниться перед вами.
— Вам передали шаль, как я понимаю?
— Да, передали, — почти прошептала она и указала на свободный стул, на котором раньше сидела миссис Ливелин. — Могу я присоединиться к вам?
— Разумеется, миссис Прайс. — Дождавшись, когда она сядет, Эван занял свое прежнее место. — Надеюсь, я правильно назвал ваше имя, — подчеркнул он.
— Не терзайте меня. Неужели вам мало того, что я сказала?
— Вообще-то вы еще так и не извинились.
— Потому что вы не дали мне возможности, — огорченно ответила она.
Что верно, то верно. Но я и не обязан выслушивать ваши извинения. Сначала вы начали водить меня за нос, потом не пустили на порог —дома по какой-то своей прихоти. Так что я вовсе не должен продолжать разговор с вами. Кэтрин с трудом перевела дыхание.
— Почему вы так усложняете и без того мучительную для меня задачу?
Откинувшись на спинку стула, Эван наблюдал за поведением молодой женщины. Сделав ей выговор, он не только получил маленькое удовлетворение. Он пошел на это вполне сознательно. Женщина в состоянии смятения или волнения способна выдать то, чего ни за что не сказала бы в спокойной беседе:
— Не выношу, когда мне лгут и водят за нос. Я становлюсь придирчивым и раздражительным.
— А если я объясню, что вынудило меня солгать, вы согласитесь принять мои извинения?
— Возможно.
— Хорошо. Видите ли… я… очень застенчива. Это, наверное, звучит очень глупо, но когда вы сказали, что идете ко мне в замок, я… Я так растерялась, что начала городить всякую чепуху, лишь бы заставить вас повернуть обратно, потому что совершенно не представляю, как вести себя с незнакомыми людьми.
И по тому, как Кэтрин отвела взгляд в сторону, Эван сразу понял, что по крайней мере часть ее объяснения — ложь. Она, конечно, застенчива, но отказалась встретиться с ним совсем не поэтому. Или, во всяком случае, не только по этой причине.
— Застенчива? — спросил он, понизив голос до вкрадчивого полушепота. — Вот бы никогда не подумал, судя по тому, в каком одеянии вы вышли из озёра.
Ему еще не приходилось видеть, чтобы женщина краснела буквально до корней волос.
— Но именно п-п-потому — запинаясь, выдавила из себя она. — Поскольку вы застали меня в таком… виде, я не могла снова встречаться с вами…
— А почему же сейчас вы смогли преодолеть свою природную стыдливость?
Лицо ее стало совершенно несчастным.
— Потому что поняла, как дурно поступила, и решила исправить оплошность.
— Еще одна ложь. Вы ни за что не пришли бы сюда, не передай я эту злосчастную шаль, показав тем самым, что мне известно, чья она, — строго проговорил Эван, уже про себя закончив: «И если бы не назвал свое имя».
Кэтрин с обреченным видом поднялась. Губы ее дрожали.
— Мне… очень жаль. Видимо, я недооценила, насколько оскорбила вас вчера. И вполне осознаю, что вы не сможете простить это. Поэтому, с вашего разрешения… — Кэтрин повернулась, чтобы уйти.
— Подождите! — Эван вскочил на ноги. Она замерла, стоя к нему спиной. Далее Эван постарался говорить примирительным тоном. Если дать ей уйти, он так и не выведает у нее того, что хотел. — Сядьте, прошу вас. Обещаю, что больше не стану упрекать вас за вчерашнее.
Она все еще медлила.
— Но у вас есть все основания для упреков. Это было так негостеприимно с моей стороны. Мне с самого начала следовало объяснить вам, что вы ошибаетесь, путая меня с бабушкой.
— Оставим это. Вы принесли свои извинения, и я принял их. Договорились?
Когда Кэтрин наконец повернулась к нему, глаза ее застилали слезы. И Эван почувствовал себя виноватым. Еще более смягчившимся голосом он спросил: — Вы не выпьете со мной чашку чая?
Поколебавшись немного, она села.
— Сейчас я позову миссис Ливелин и закажу чай.
— Не стоит. Я недавно позавтракала.
Пожав плечами, он сел на место. Кэтрин уставилась на свои сцепленные пальцы. Видя, в каком затруднительном положении она находится, Эван пришел ей на помощь:
— Надеюсь, вы больше не будете так стесняться. В конце концов, ведь нам есть о чем поговорить. Вы пишете эссе о валлийском фольклоре, а я готовлю научную работу на эту же тему. У нас найдется масса тем для беседы, не так ли?
Впервые с того момента, как Кэтрин вошла, на ее лице появилась улыбка. Робкая, мягкая и несмелая, она тем не менее разоружила его полностью.
— Боюсь, вы ошибаетесь. Ведь я совершенный новичок в этом деле. Я совсем недавно начала изучать уэльскую литературу и устную традицию. И делаю лишь первые шаги в той области, где вы — признанный мастер.
Благоговение, с которым она произнесла эти слова, сильно удивили его:
— Так вы слышали обо мне? И поняли, о ком идет речь?
— Тотчас же. — Она опустила голову. — Я знакома с большей частью ваших статей. Прочитала все ваши книги. И у меня даже есть экземпляр вашей работы «Закономерности развития кельтского языка».
Эван невольно улыбнулся. — Весьма польщен.
— Нет, это я польщена тем, что вы вообще обратили внимание на мои скромные заметки. — Она метнула на него смущенный взгляд. — Когда Бос передал мне, что вы читали мои эссе, я не могла в это поверить.
Ее заметки! Черт возьми! Эван пробежал глазами лишь одну из них.
— Должен признаться, — его улыбка стала принужденной, — что я не настолько хорошо знаком с вашими работами, как хотел изобразить.
Тотчас же на лице ее появилось то самое выражение тревоги, которое он заметил на берегу озера.
— Но вы сказали моему дворецкому…
— Мне хотелось повидаться с вами.
— Зачем? — все так же встревоженно спросила Кэтрин.
— Вы будете смеяться, если я признаюсь. Кэтрин продолжала молча ждать.
— Я приехал в Уэльс, чтобы собрать материал для книги о фольклоре. И, как уже сказал прежде, остановился в доме у моих близких друзей Риса и Джулианы Воган. Они рассказали мне увлекательную…
— Вы знакомы с леди Джулианой Воган? — лицо Кэтрин отчасти прояснилось.
— Да. Мы дружим очень много лет. — Эван не мог заставить себя рассказать этой элегантной молодой даме из высшего общества всю правду: что его отец был арендатором у Риса, и что, не прояви Воганы такой
