— Всего доброго, Кэтрин, — сказал он, но прежде чем она успела выйти, взял ее руку в перчатке, поднес к губам и поцеловал. Пальчики под белой кожей перчатки были тонкими и хрупкими. Тем неожиданнее оказалась сила, с которой они сжали его руку. Единственное, о чем пожалел Эван, так это о том, что он не смог прикоснуться губами к обнаженной руке Кэтрин. Ему невыносимо хотелось сделать это.
Отпустив ее руку, Эван взглянул на молодую женщину и вновь увидел на ее щеках румянец. Она пробормотала:
— До свидания, мист… Эван. — И исчезла.
Он подошел к окну и стал смотреть ей вслед, дивясь, почему в нем вдруг вспыхнуло желание поцеловать руку Кэтрин. Сколько бы он ни твердил себе, что эта молодая женщина не так безгрешна, как кажется и какой ее пыталась изобразить искренне верящая этому миссис Ливелин, Кэтрин все равно притягивала его совершенно непостижимым образом. Он уже и забыл, когда испытывал такое страстное, непреодолимое влечение к женщине.
Все время, пока они разговаривали, он жаждал прильнуть к ее сочным губам, раздвинуть их языком. Интересно, как бы она прореагировала на подобную дерзость? Влепила бы ему пощечину и назвала нахалом, как поступила Генриетта, когда он впервые поцеловал ее? Или еще больше порозовела бы и ответила на поцелуй?
Как бы ему ни хотелось проверить это, он должен подавить свое желание. Ее поведение все еще казалось Эвану довольно подозрительным. Она, конечно, застенчива и стыдлива, но с чего она вдруг решила запутать его, Кэтрин так и не смогла объяснить. И как могла столь робкая, по словам миссис Ливелин, женщина предпринять поездку в Лондон и встретиться в весьма подозрительном месте с совершенно незнакомым мужчиной, чтобы приобрести за двести фунтов сосуд, который вовсе не стоил таких денег? Все это пока выглядело бессмысленным.
Кэтрин явно что-то скрывала. И он намерен был выяснить, что именно. Его влечение к Кэтрин не должно помешать этому.
5.
Когда Кэтрин вышла из гостиницы, рука ее горела, будто губы Эвана прожгли насквозь кожаную перчатку.
Не удержавшись, она даже украдкой посмотрела на нее, чтобы убедиться не осталось ли отпечатка. Господи!
Если она испытывает такое после короткой встречи, что же произойдет, если она проведет с ним половину завтрашнего дня? И зачем только Анни затеяла все это?
Но догадаться особого труда не составляло. Анни опять замыслила подыскать ей мужа. И в этот раз Кэтрин не была решительно против планов Анни, хотя и сознавала всю тщетность. Мистер… Эван… разве может столь знаменитого ученого и истинного джентльмена заинтересовать провинциальный воробышек?
Судя по всему, он настоящий джентльмен. И его костюм, и положение в Кембридже свидетельствовали о том, что у него есть деньги и связи. Наверное, второй сын какого-то аристократа. Правда, она никогда не слышала, чтобы у кого-либо из кармартенских дворян был сын по имени Эван. Во всяком случае, его положение должно быть весьма солидным, коли его допустили в прославленный университет. И хотя она тоже из хорошей семьи, куда ей тягаться с умными, образованными женщинами, с которыми он общается в Лондоне. Нет, придется Анни приискать кого-нибудь попроще.
Слава Богу, она по крайней мере не пытается сосватать ее за Дейвида. Анни не очень благоволила к этому молодому учителю. А вот Тесс ликовала, что тот прочтет свои стихи на ее свадьбе.
Без сомнения, Анни чувствовала то, о чем Кэтрин знала уже давно: несмотря на весь свой поэтический пыл, Дейвид внутренне был холоден, как могильная плита. В нем ощущалось нечто расчетливое, из-за чего после первого знакомства Кэтрин всеми силами старалась уклониться от встреч с ним. С тех пор прошло уже четыре года, но ее впечатление не изменилось ни на йоту.
И все же невозможно вечно просто избегать Дейвида. Рано или поздно, но ей придется самым решительным образом отклонить его ухаживаня. К сожалению, этот момент наступил гораздо раньше, чем рассчитывала Кэтрин. Ибо, обогнув гостиницу, она столкнулась с ним буквально нос к носу.
Его хмурая физиономия тотчас переменилась. Он заулыбался:
— Я слышал, ты вернулась из Лондона. Ты ведь здесь уже целую неделю, не так ли?
— Да, но ты же понимаешь, сколько набегает всяких дел, стоит отлучиться даже ненадолго. Слуги набрасываются каждый со своими вопросами — она проигнорировала скрытый в его словах намек, что ей следовало давно повидаться с ним, — и всем надо дать ответ.
— Мне это трудно понять, — снова нахмурился он. — У меня нет слуг.
Она прикусила язык, не желая объяснять ему, в сколь стесненных обстоятельствах находится сейчас поместье. Дейвид был вторым сыном сквайра из Мертир Тайдфил. И имел возможность стать либо священником, либо купцом, либо учителем. Нелюбовь к «превратностям торговли» и отвращение к церкви оставляли Дейвиду только профессию учителя. Какое-то время он работал в Мертир Тайдфил, а потом, довольно внезапно, уехал оттуда и возглавил небольшую школу в Лондезане.
Избранная профессия вполне устраивала Дейвида. Его должность обеспечила ему относительно высокое положение в небольшом городке. Деньги, которые он получал, давали возможность вести вполне обеспеченную, хотя и скромную жизнь. Кроме того, он имел возможность ездить по округе и собирать валлийские поэтические сказания.
Но, похоже, он на этом не собирался успокоиться. Кэтрин нисколько не удивилась бы, если бы причиной его ухаживания за ней оказалось исключительно желание прибрать к рукам ее поместье.
Жестом собственника он взял ее под руку, что чрезвычайно раздражило Кэтрин, и проговорил:
— В любом случае, я рад, что мы встретились. Нам надо поговорить.
— Рада бы, Дейвид, но мне необходимо как можно скорее попасть домой. Миссис Гриффите собиралась отчитаться за домашние расходы и обсудить предстоящие закупки на рынке, так что…
— Я ждал этой минуты четыре года. Неужели я не заслужил право на несколько минут внимания?
Она вздохнула. Дейвид прав. И хотя это не ее вина, все равно дело зашло слишком далеко.
— Ну хорошо. Тогда, может, проводишь меня до Плас Найвл?
Дейвид кивнул. Еще крепче прижав локтем руку Кэтрин, он зашагал рядом с нею по дороге.
Две женщины, мимо которых они проходили, с любопытством уставились на молодую пару. Дейвид неизменно привлекал взгляды женщин Аондезана как старых, так и молодых, особенно, когда был рядом с Кэтрин. Наверное, потому, что считали ее ничем не примечательной, в то время как по Дейвиду — с его скульптурными чертами лица и темными кудрями, которые свободно спадали на плечи, — вздыхали очень многие. Он часто декламировал стихи на свадьбах и похоронах своим звучным, хорошо поставленным голосом. Большинство дам считали его не только галантным кавалером, но настоящим поэтом. И он всячески поддерживал это мнение.
Но сегодня он словно бы не замечал внимания, которое обращали на него встречные женщины, так как не отрывал глаз от Кэтрин. Его тяжелый взгляд и молчание тяготили ее. И она от всей души надеялась, что ошибается насчет темы, которую Дейвид намеревался затронуть.
Но ошибки не произошло. Дождавшись, когда они выйдут за пределы Лондезана, Дейвид спросил:
— Ты заполучила сосуд?
Что ответить ему? Если сказать, что она наконец-то добилась желаемого, он снова сделает ей предложение и тогда придется прямо признаться в своем нежелании стать его женой. Быть может, добрая ложь лучше горькой правды? Если оставить Дейвида в заблуждении, будто она не выходит за него из-за заклятия Морганы, ему будет легче принять ее отказ.
«Ты уже не раз лгала ему, помнишь? Но именно твое малодушие позволило зайти всему так далеко», — напомнила Кэтрин ее совесть.
Да, она была малодушна, особенно когда речь шла о Дейвиде.
— Боюсь, моя поездка оказалась безуспешной. Дейвид стиснул зубы и сжал кулаки:
— Этот подонок англичанин, лорд Мэнсфилд, все-таки отказался продать его тебе?
Его реакция убедила Кэтрин, что она все же поступила правильно, снова прибегнув ко лжи. Трудно представить, как бы он разозлился, скажи она правду.
