Ящерица невнятно бормочет и расстегивает какую-то молнию.
– У тебя рука, что подушка для булавок. Покажи-ка бедро. Ширну, когда приедем. Не раскатывай губу больше, чем положено.
В разговор вступает Кожаный пиджак:
– У меня на родине говорят, что кошмары – это наши дикие предки, которые возвращаются на отвоеванную землю. Землю, что возделывают для прокорма наши более слабые современные явные сущности.
Франкенштейн вытаскивает металлическую расческу и водит ею по волосам, держа вторую руку на руле.
– Кто же их посылает?
Кожаный пиджак кладет в рот новую пластинку жвачки.
– Кошмары посылает тот или то, что мы есть на самом деле, в глубине своей. «Не забывай, откуда ты родом,– говорит кошмар,– не забывай свою истинную сущность».
На вывеске шествует на задних лапах неоновый пудель с франтоватым галстуком-бабочкой на шее. Наш «кадиллак» присоединяется к тому, в котором едут трубачи. На третьем «кадиллаке» Мама-сан уехала по своим делам. Все заряжают пистолеты, и Франкенштейн распахивает передо мной дверцу.
– Не желаешь ли остаться в этом элегантном надежном авто на пару с охочей до секса молоденькой шлюшкой?
Не успеваю я сообразить, что ответить, как Ящерица с силой хлопает по моей бейсболке.
– Жаль, нельзя.
Мы выходим из машины и направляемся к дверям с пуделем. Каждые несколько секунд включается распылитель инсектицида. Изнутри доносится то нарастающий, то утихающий рев. Из тени выходят два вышибалы и приближаются к трубачам.
– Добрый вечер, господа. Во-первых, я вынужден просить вас сдать оружие. Таковы правила – оно будет под замком, в целости и сохранности. Во-вторых, ваших машин нет в списке. С кем вы?
Трубачи расступаются, и Морино выходит вперед.
– Со мной.
Вышибалы бледнеют.
Морино смотрит на них в упор.
– До меня дошел слух, что сегодня здесь собачьи бои. Самый массивный из двух вышибал первым берет себя в руки:
– Господин Морино…
– Прежний господин Морино скончался в тот же день, что и господин Цуру. Теперь меня зовут Отец.
– Да, э-э, Отец.– Вышибала откидывает флип своего мобильного телефона.– Просто дайте мне секунду, и я гарантирую, что для вас и ваших людей освободят самые лучшие места вокруг ринга…
Морино кивает Франкенштейну, и тот всаживает вышибале нож прямо в сердце. По рукоятку. Один из трубачей резко дергает его голову назад и, скорее всего, ломает ему шею. Все происходит так быстро, что никто не успевает понять, что происходит; так быстро, что жертва не успевает издать ни звука. Остальные два трубача расправляются со вторым вышибалой. Ящерица выбивает у него из руки пистолет и, распростертого на земле, целует. Нет, не целует – откусывает нос и сплевывает потемневшую от крови слюну Я отворачиваюсь. Глухие удары, мычание, стоны, кровь.
– Оттащите этих козлов за ящики,– приказывает Морино.
Раздается звон отброшенного в сторону мобильного. Франкенштейн с хрустом расплющивает его ногой.
– Дерьмо тайваньское. Ничего японского не осталось. Ящерица открывает дверь склада. Внутри пахнет соломой и мясом. Из темноты ряд за рядом выступают поддоны, уставленные банками собачьих консервов. Склад поражает своими размерами. Издалека доносятся одобрительные возгласы и улюлюканье. Трубачи идут впереди. Я спотыкаюсь и получаю от Франкенштейна по копчику.
– Не задерживайся, Миякэ. Пока не пробьет полночь, ты – один из нас.
Повинуюсь. А что мне остается? Чтобы успокоить инстинкт самосохранения, я могу лишь поглубже надвинуть бейсболку. Огромная орущая толпа не обращает на нас внимания. Трубачи с трудом прокладывают путь сквозь сплошную стену мужчин с татуировками и в рубашках членов Якудзы. Они сердито оборачиваются, видят Морино, раскрывают рты от удивления и расступаются. Мы добираемся до края освещенной ямы. Серый мастиф и черный доберман рвутся с поводков, с их клыков летят капли слюны. В дальнем углу ямы на ящике стоит человек. Он торопливо записывает ставки, которые выкрикивают из толпы. С его жилетной цепочки свешивается гроздь грубо ограненных крупных бриллиантов. Я зажат между Франкенштейном и Морино – трудно выбрать более безопасную позицию,– так что мне очень хорошо видно, как Морино достает из пиджака пистолет и стреляет мастифу в голову.
Тишина.
Вокруг собачьей головы по полу ямы расползается пятно. Доберман скулит, спрятавшись за своего тренера. Трубачи навели на толпу автоматы. Толпа откатывается назад. Меня не должно быть здесь. К тренеру мастифа возвращается дар речи:
– Вы пристрелили лучшую собаку господина Нагасаки!
– Морино притворяется, что сбит с толку:
– Чью лучшую собаку?
