завоеватель всех сердец! А вот я не желала тебя!
— Я не желал тебя, — спокойно ответил Урруах.
Последовала недоверчивая пауза, потом раздался вопль:
— Желал! Желал! Как мог ты не желать меня, когда меня желал Хафф?
— Аухла, — тихо сказала Рхиоу, — Хаффу было все равно, как смотрят на тебя другие коты. Он тебя желал, и этого ему было достаточно. Неужели ты даже теперь этого не понимаешь?
— Как будто ты можешь что-нибудь знать о нем или обо мне! — прошипела Аухла. — Я-то понимаю, зачем ты явилась! Вам ведь достаточно единственной ошибки! Вот Вечные Силы и обрадовались, вот и нашли предлог натравить тебя на нас! Они такие великие и могущественные, а пощады от них не жди! Они только рады были бы, если бы ты рассорила меня с нашей командой и заняла мое место. И отняла у меня Хаффа. Ну так вот: ничего у тебя не получится. Я нашла помощь там, где совсем не ожидала.
Глаза стали еще больше.
— Он никогда ничего не узнает. — Голос все меньше походил на голос Аухлы. — Все станет так, как было раньше. Когда все вы умрете, или исчезнете, или затеряетесь в прошлом… все здесь станет хорошо.
— Лишь ненадолго, Аухла, — отчаянно возразила ей Рхиоу. Может быть, есть еще шанс докричаться до нее, позвать обратно, — подумала она. — Лишь ненадолго.
Ты думаешь только о себе и Хаффе и о том, как вы будете счастливы вместе… не важно, какой ценой. Однако Саррахх не потерпит соперничества. Она любит одно: разрушение, и именно его она задумала сейчас. Ты еще можешь ее изгнать, если постараешься: она, как и магия, не может жить в отвергающем ее сердце.
Смех, долетевший из тьмы, был оглушительным.
Рхиоу выпрямилась, хотя ее била дрожь.
— Прекраснейшая и падшая, — сказала она, — мы тебя приветствуем и вызываем на бой, сейчас и всегда! — Это была формула, которой требовал протокол: не полагалось быть грубыми с Одинокой Силой, независимо от того, последует ли битва. — Скажи, чего ты хочешь, но берегись: мы выполняем волю Прародительницы, и за вмешательство в ее дела ты поплатишься!
Неожиданно раздался растерянный и сердитый голос Фрио:
— Эй, погоди-ка! Ты не можешь разговаривать с Аухлой, как будто… как будто она…
— Я говорил тебе, что так случится, — прорычал Арху. — Ты все еще в потемках, Фрио, все еще не видишь, что происходит у тебя под носом. Ты уже давно ничего не замечаешь, и теперь твоя очередь вести себя прилично. Заткнись и не мешай тем, кто способен видеть!
Фрио растерянно умолк. Снова раздался смех.
— Я вмешиваюсь во все, во что пожелаю, — сказала Саррахх, Одинокая Сила, захватившая безвольное тело Аухлы, — и поплатятся те, кто мне мешает. Вы лишили меня давно желанной тьмы и холода, который должен был окутать планету столетие назад. Что ж, прекрасно: таков был ваш выбор. Вместо этого тьма наступит сейчас.
Непроницаемая чернота, казалось, стала приближаться к обеим командам, медленно и с предвкушением. Сама тьма по сравнению с этой кошмарной чернотой выглядела менее темной. В глубине того, что приближалось, пылало пламя, не дающее света; там сосредоточились все ночи, когда-либо опускавшиеся на Лондон, но ни в одной из них не сияли звезды. Дым Великого Пожара, миазмы чумы, пронизанный взрывами Второй мировой войны смрад, щиплющий глаза густой серый дым горящих соломенных крыш древних поселений у переправы через Темзу… Но больше всего наступающая чернота напомнила Рхиоу о вздымающемся ввысь грибообразном облаке атомного взрыва, и она подумала о том, что в ее время вокруг Лондона по-прежнему размещены ракеты с ядерными боеголовками. Считалось, что они хорошо охраняются, но когда на них наступает сама Одинокая Сила, о какой безопасности можно говорить?
Черная фигура медленно приближалась. Она имела кошачью форму; да, это была сама Саррахх, повелительница неукротимого пламени, полная ярости, стремящаяся уничтожить обе команды. А они были совершенно не готовы…
Какой уж там вызов… — подумала Рхиоу. — Что теперь будет?
По крайней мере магический свет разгорелся немного ярче. Близость Одинокой Силы подавляла любую магию, кроме ее собственной, но вновь обретенная сила Сиффхи еще не обрела устоявшуюся форму, и Саррахх не удавалось с ней справиться. Сиффха питала Арху энергией, и он не давал огоньку угаснуть. Рхиоу взглянула на Хаффа и сказала:
— Сейчас или никогда, родич. Сделай все, что сможешь.
Хафф тоже посмотрел на Рхиоу и сделал шаг вперед.
— Аухла, — воскликнул он, — я никогда не желал ее! Ты меня слышишь! Мне она не нужна! Мне нужна только ты! Напрасно ты это затеяла… Изгони из своего сердца Саррахх, иначе все, над чем мы работали, пойдет прахом!
Рхиоу отчаянно пыталась использовать одно заклинание за другим, но все было бесполезно: она была бессильна, любая созданная ею структура тут же распадалась. А Саррахх приближалась, чудовищная фигура кошки нависала над ними, огромная, как дом; с каждой секундой она становилась все больше, заполняла все вокруг смертоносным черным пламенем.
— «Над чем мы работали»? — снова раздался издевательский голос. — Все это было ни к чему. Когда все кончится, когда ворота будут уничтожены, ни над чем больше работать не придется. Мы сможем жить в покое и удовольствиях.
Хафф сделал глубокий вдох.
— Я не стану тем магом, который служит твоей госпоже! — воскликнул он. — И тебе — такой, какой ты стала, — супругом я не буду! — И он кинулся вперед, целясь в горло Саррахх.
Огромная лапа взметнулась вверх и отшвырнула его, как пушинку. Рхиоу с ужасом услышала треск ломающихся костей и увидела, как безжизненное тело пролетело мимо и упало на бетон платформы — все, что осталось от реального мира.
Саррахх посмотрела на тело Хаффа и распушила усы в улыбке…
…Но улыбка странно исказилась. Губы скривились. Из пылающих глаз глянула та, что когда-то была Аухлой: в бессильной ярости, только теперь понявшая, что ее предали. Раздался горестный вопль, такой оглушительный, что Рхиоу припала к полу… и в этот момент вспыхнул свет.
Вокруг огромной черной фигуры возникла, как клетка, сияющая четырехмерная структура, массивный икосаракт: его дополнительные грани развернулись вокруг него. Одинокая Сила оглянулась в изумлении, которое тут же превратилось в ярость. Она начала кидаться на «прутья» клетки, которая содрогнулась, но выдержала.
— Это вам не поможет! — взревела Саррахх. — Пламя вспыхнет, и грядет Бесконечная Зима!
— Зимы не будет, — ответил другой громовой голос, в котором странным образом звучали тысячи голосов. — Владыка этой страны — Солнце, и мы дети его и Прародительницы, которая носит на себе его знак. Силой этого заклинания мы, призванные на защиту, изгоняем Зиму, изгоняем неукротимое пламя, изгоняем ту, которая несла их в мир!
Рхиоу и остальные кошки, застыв на месте, смотрели, как всюду вокруг них начали падать звезды.
По крайней мере сначала это казалось звездами, но вскоре стало видно, что вокруг ревущей, бьющейся в клетке заклинания Саррахх парами собираются яркие огни. Достигая земли, каждая пара начинала обретать тело; их были сотни, тысячи, сотни тысяч, и каждое из них сияло, как маленькое солнце.
Рхиоу с трудом верила собственным глазам. Сюда явились древние представители Народа, сотни тысяч кошек египтян, которые забальзамировали и сохранили их тела. Души кошек давно уже поселились на Дереве или стали посланницами Прародительницы; и все эти века мумии их лежали в некрополе, пока не стали удобрением в садах Эссекса и Суссекса, в цветочных горшках на окнах лондонских домов, на клумбах парков, на лужайках пригородов. Не имело никакого значения, что древние мумии были мелко перемолоты вместе с бинтами и амулетами, каждый из которых содержал фрагмент защитного заклинания: слишком долго были они вместе, слишком долгим был их сон в песках Египта, чтобы магия не пропитала каждую их частицу. Обитатели великого некрополя в Бубастисе переселились в Англию, и они помнили своих любимых эххифов, которые угощали их рыбой и молоком, гладили и согревали своей любовью. Древние кошки не
