– Глава семьи обязан жениться по любви, – твердо сказала графиня. – В роду Хардингов это вековая традиция, нарушение которой ни к чему хорошему не приводит. Твой отец верил в это... и я тоже. Только двое за все время нарушили завет, и ты знаешь, как печально это кончилось.
Ричард молчал.
– Ричард?
– Да, мама, – мягко отозвался он. – Я знаю, что с ними произошло, но только я не верю ни в какие проклятия. Уверен, что это была чистая случайность. Да, они умерли, не достигнув сорока лет и не оставив наследников. Но такое случается и в других семьях, и они не ссылаются на какое-то там проклятие. – Ричард сел и одним глотком осушил бокал. – Я все понял: мне надлежит срочно влюбиться в какую-нибудь богатую леди. Это единственный способ совместить наши нужды с семейной традицией. – Он горько усмехнулся. – Если бы все было так просто. Графиня посмотрела на него.
– Мне очень жаль, Ричард. Он тряхнул головой.
– Вы ни в чем не виноваты, мама. Отец был тяжело болен и не понимал, что творит, когда попал в лапы к этому мерзавцу Кэлдервуду. Вы все равно не смогли бы ничего сделать... даже если бы знали.
Ричард несколько секунд молчал, сосредоточенно разглядывая осадок на дне бокала.
– Ну что ж, – заговорил он наконец, – по крайней мере можно не торопиться со свадьбой. Будем блюсти традицию. Ручаться за то, что влюблюсь непременно в богатую наследницу, я не могу, а это значит: женитьба откладывается, пока не будет восстановлено состояние. – Он усмехнулся. – Нет худа без добра.
При этих словах мать чуть заметно улыбнулась, однако, когда она заговорила, голос ее звучал серьезно:
– Если ты так к этому относишься, то не женишься никогда. Я понимаю, после Селии...
Лицо сына окаменело, и мать поняла, что упоминание этого имени из прошлого ему крайне неприятно. Повисло молчание.
– Пойдемте, дорогая моя, я провожу вас наверх, – сказал наконец Ричард. – Отдохнете и переоденетесь к обеду.
Вернувшись к себе, он несколько секунд сидел за письменным столом, поигрывая пером и глядя перед собой. Ему долго удавалось избегать этого разговора – и вот пожалуйста. Браки по любви... Сказка, да и только. Это не для него. И все-таки после разговора с матерью ему совершенно расхотелось делать предложение Эмме Фицуильям. Значит, не судьба. К добру это или не к добру, кто знает?
Джеми проснулась чуть свет от голода. Она проспала пятнадцать часов подряд!
– Я просто умираю – так хочется есть. – Она быстро вскочила и, поплескавшись над тазом, начала одеваться.
– Поедим внизу, – сказала Энни. – Но сначала надо привести тебя в божеский вид. Нет, не это. – Она выхватила из рук Джеми вчерашний костюм. – Вот, надевай. Штаны, гетры, нижняя рубаха и рабочая блуза.
Джеми сморщила нос: блуза, она же балахон, была из толстой, грубой холстины и стояла колом, до нее было противно даже дотрагиваться.
– Ничего не поделаешь, Джеми, ты сама захотела стать подручным садовника. Хорошо, что ты не толстая, сойдешь за мальчишку. Только надо утянуть грудь.
Джеми густо покраснела, что не произвело никакого впечатления на Энни, которая, покопавшись в вещах, вытянула старую миткалевую нижнюю юбку и, не слушая протестов девушки, разорвала ее на широкие полосы.
– Все равно для вас не годится, – пробурчала Энни. – Вот станете снова леди, я сошью вам юбку получше, да и платья поприличнее теперешних.
Энни явно чувствовала себя в своей стихии. Она повертела недовольную Джеми туда-сюда и ловко стянула ей грудь.
– Ну вот, теперь одевайтесь, и поглядим, что получилось.
Протестовать не имело смысла. Энни была права: если кто-то заметит, что перед ним не мальчик, они обе пропали.
Джеми застыла в центре комнаты, а Энни обошла ее кругом, придирчиво осматривая.
– Неплохо, – заключила она. – Но что делать с волосами? Они слишком длинные, мальчишки так не носят.
– Мне не хотелось подстригать их очень коротко, я собиралась в Бате переодеться в женскую одежду, а при такой длине можно соорудить прическу.
– Все-таки я их немножко подкорочу. – Энни достала расческу и ножницы и, подойдя, развязала ленту. Темно-рыжие кудри, высвободившись, упали, закрыв уши и обрамляя бледное лицо Джеми. – Нет, вы только посмотрите, мисс, разве можно сравнить с тем дурацким пучком, что вы носили в Кэлдервуде?
Джеми смущенно улыбнулась.
– Это мама требовала. По ее мнению, мои «рыжие космы», как она их называет, надо убирать, чтобы не бросались в глаза. Она не разрешала мне делать прическу.
– Да она вообще, как я понимаю, не разрешала вам ничего, что показало бы в выгодном свете вашу внешность. Джеми засмеялась.
– Какую внешность? Всем известно, что я дурнушка.
– Да? Ну-ка взгляните. – Энни силком усадила Джеми перед тусклым, испещренным темными крапинками зеркалом и поправила волосы.
Джеми недоверчиво вскинула глаза на Энни. Она что, серьезно? А потом уставилась в зеркало. Неужели
