В это время Торелло вручил Билли ручку и блокнот.
— Прежде чем запишешь показания, давай еще раз повторим все с самого начала, чтобы не было неясностей.
Кэролайн стояла позади Билли, положив руки на плечи сына, словно оберегая его.
— Неужели ему необходимо еще раз пройти через это? Пусть просто напишет, и покончим с этим.
— Всего один раз. С самого начала, — неумолимо повторил Торелло.
Четырнадцатилетний подросток вытер глаза руками и дрожащим голосом начал:
— Я поехал на ферму с отцом, как мы и собирались в тот уик-энд. Ну… я подумал, что, может, постреляем дичь на ферме Аделлов, вот и захватил дробовик. Пока мы гуляли, отец сказал, что собирается продать ферму тому же застройщику, что купил землю Аделлов. Мы заспорили. Я сказал, что он не имеет права это делать, а потом…
— А почему ты посчитал, что он не может это сделать?
— Потому что ферма должна была перейти ко мне! — яростно прошипел Билли. Куда только девалась его мнимая приниженность! — Мой дедушка Эдвард всегда говорил, что ферма будет моей, но забыл записать это в завещании!
— Ладно, и что было дальше?
— Мы с папой заспорили, и я так расстроился, что не видел, куда иду. Споткнулся, и ружье выстрелило.
Потянувшись к коробке с салфетками, он принялся тереть глаза.
— Отец отошел от меня всего на несколько футов и упал, когда раздался выстрел. Я пытался сделать ему искусственное дыхание, но у него в груди появилась огромная дыра, я был весь в крови и, увидев это, до смерти перетрусил. Боялся, что ма никогда меня не простит и я попаду в тюрьму. Но тут вспомнил, что старый колодец совсем рядом, отодвинул крышку и… и… Остальное вы знаете.
— Все равно досказывай.
— Я подтащил к нему отца, сбросил вниз, а за ним и дробовик.
Кэролайн подняла руку и на мгновение прикрыла глаза. Сильная дрожь сотрясла ее.
— А как насчет отпечатков пальцев на ружье? — уточнил Торелло. — Что ты с ними сделал?
— Вытер ружье о куртку, перед тем как сбросить в колодец.
— Что было потом?
— Вернулся домой, но тут мне в голову пришло, что я наделал глупостей. Нужно было вызвать «скорую» и полицию. Поэтому я позвонил дедушке Сесилу, во всем признался и спросил, что теперь делать. Дед велел мне сидеть смирно и никуда не выходить, пока он не приедет. Пришлось долго ждать, потому что пошел снег.
— Что сделал Сесил, когда приехал?
— Он… он сказал, что моему па уже ничем не поможешь и теперь нужно думать, как спасти меня и уберечь от потрясений маму. Еще он сказал, что мой па не хотел бы, чтобы его сын сидел в тюрьме из-за несчастного случая, а если ма узнает о смерти отца, то не переживет этого. И добавил, что скажет копам, будто я провел уик-энд с ним, а к ферме и близко не подходил.
— А что получилось с машиной твоего отца? Почему ее нашли брошенной в двадцати пяти милях от фермы?
Билли помедлил, чтобы снова вытереть глаза, на взгляд Грея, казавшиеся, впрочем, совершенно сухими.
— Дедушка Сесил сказал, что будет лучше, если копы посчитают, что и па не было на ферме в день исчезновения. Тогда они не будут обыскивать округу и скорее всего не доберутся до старого колодца. Дедушка велел мне сесть за руль папиной машины и ехать за ним по шоссе, пока он не найдет подходящее место, где ее оставить.
— Тебе только четырнадцать. И ты умеешь водить машину?
Билли ответил презрительным взглядом.
— Я с двенадцати лет ездил по всей ферме. Вести машину по шоссе во время снегопада было не так-то легко, но я справился не хуже отца, если бы тот сидел за рулем.
Макнил, старавшийся не пропустить ни единого слова, поморщился и передернул плечами:
— Парень — настоящий социопат.
— Мы почти закончили, Билли, — ободряюще заметил Торелло. — А теперь пропускаем два месяца и сразу переходим к январю. Поиски твоего отца прекращены, никому в голову не приходит заглянуть на ферму, но ты отправляешься к мистеру Эллиоту и заявляешь, что слышал, как Митчел Уайатт врал твоей матери, будто никогда не был на ферме. Ты прекрасно понимал, что это делает его главным подозреваемым и мы непременно начнем шарить на ферме. Почему ты открыл эту банку с червями, когда тебе и без того все сошло с рук?
— Потому что застройщик, купивший ферму Аделлов, пришел к маме насчет покупки нашей фермы. Ну и упомянул, что они начали кое-какие работы и собираются построить на границе собственности каменный забор. Тогда я сообразил, что они сразу найдут колодец.
— О'кей, значит, ты думал. Работал мозгами, — усмехнулся Торелло, словно отпускал комплимент. — Понял, что тело твоего отца вот-вот обнаружат, поэтому оторвал пуговицу от пальто Уайатта, добрался до фермы и сунул пуговицу под крышку колодца, где ее непременно должны были увидеть.
Билли кивнул, явно польщенный похвалой Торелло.
— Но почему ты решил все свалить на Митчела Уайатта?
— Потому что, — прошипел Билли с искаженным яростью лицом, — этот гребаный ублюдок вел себя так, словно принадлежит к нашей семье! Решил занять место моего отца, а ма все ему позволяла! Жил в нашем доме, заботился о моей маме, все время торчал рядом с ней. Это я должен был стать главой семьи, а она просила совета у него! Не у меня! Он даже посоветовал ей продать ферму. И дедушка Сесил вел себя с Митчелом точно так же! Раньше я был его любимцем. Он всегда твердил, что мы из одного теста, но после смерти отца видел только Митчела, а на меня и внимания не обращал! Я сам слышал, как он говорил ма, что на дне рождения хочет представить его всем! И добавил, что она тоже должна быть там. Пусть все узнают, что и она приняла его в семью.
— Ладно, Билли. Я рад, что ты говоришь правду и верно изложил все факты. Вот тебе бумага и перо. Постарайся все написать так, как только сейчас рассказывал мне. Хочешь колу или что еще?
— Хочу «Доктор Пеппер», — объявил Билли, потянувшись к ручке.
— А как насчет «Фритос» с чили и сыром?
— Здорово! Как вы узнали, что я люблю «Фритос»?
Торелло ничего не ответил, но, отвернувшись, бросил многозначительный взгляд на двустороннее зеркало. За последние две недели они объехали каждую автозаправку и придорожный магазинчик между фермой и Чикаго, зная, что Сесилу обязательно придется где-то остановиться. Служащая на одной из автозаправок опознала фотографию Билли. Сесил послал внука заплатить за бензин наличными, чтобы не регистрировать кредитную карту, но пока он ждал, Билли решил купить бутылку «Доктор Пеппер» и любимые чипсы. Когда кассир в магазинчике сказала, что у них только простые «Фритос», он обозвал магазин мусоркой, а ее — деревенской дурой.
— Я уже предвижу, как выстроят защиту семейные адвокаты, — брезгливо бросил Макнил. — Первым делом они заявят, что мальчишка не подпадает под юрисдикцию округа Кук, потому что преступление случилось за его границами. Ему четырнадцать, значит, его будут судить как несовершеннолетнего, а как только за дело возьмутся адвокаты Уайаттов, наверняка убедят мать позволить им заявить, будто отец тайно издевался над беднягой Билли. Черт, Сесил — старик с больным сердцем, а если он умрет до начала суда, они постараются все перевернуть с ног на голову, и окажется, что это Сесил убил родного внука.
— Все так, но если я раньше доберусь до Сесила и приведу его в чувство, может, мы сумеем добиться своего, — ответил Грей, отворачиваясь, и, уже отходя, добавил: — Немедленно звоню ему и хочу, чтобы ты для пущего эффекта находился рядом.
Глава 36
— Мистер Уайатт примет вас через несколько минут, — объявил Грею дворецкий Сесила. Моросил дождь, капли оседали тонкой сверкающей пленкой на кашемировом пальто Грея. Дворецкий почтительно взял пальто и удалился.
