Когда принесли десерт и капуччино, Алек понял, что времени у него осталось совсем мало.
– Ты что-то притих, – сказала Кристин, наклоняя голову и пытаясь заглянуть ему в глаза. – Ты ведь не о параде сейчас думаешь, правда?
– Нет. Я... думал о... совсем о другом.
– Правда?
– Да.
Момент настал. Алек сделал глубокий вдох и накрыл ее пальцы своей ладонью.
– Я думал о том, какое удовольствие я получаю, проводя время с тобой.
Кристин улыбнулась, и Алек понял, что это хороший знак. Он очень надеялся на это.
– Мне тоже очень нравится встречаться с тобой. На самом деле я никогда раньше ни с кем не чувствовала себя так... уютно и спокойно.
– Я тоже.
Он почувствовал, как она сжала его пальцы.
– Я буду скучать по тебе.
– Да. Ну. Гм-м... – Он откашлялся. – Кстати, я хотел спросить... насколько серьезно это предложение о работе в Остине?
– Очень серьезно, я надеюсь. – Восторг, засветившийся в ее глазах, сделал ее еще красивее.
– Я спрашиваю потому, что... ну... – напряжение сдавило ему грудь, – дело в том, что и здесь есть больницы.
– Я знаю. Но ни одна из них не сравнится с больницей Святого Джеймса.
– Да, но если бы тебе удалось найти место где-то поблизости, ты могла бы остаться. – Алек увидел, как на лбу у нее собрались морщинки, словно она пыталась понять истинный смысл его слов. Он крепче сжал ее руку. – Я не рассчитываю, что ты примешь быстрое решение или что-то в этом роде. Ты будешь здесь еще неделю, но, понимаешь, мне бы хотелось, чтобы ты подумала о переезде сюда. И мы сможем продолжать встречаться.
Алек наблюдал за тем, как до нее доходил смысл его слов. Ее глаза широко раскрылись от изумления.
– Я понимаю, что мы познакомились только две недели назад, но дело в том, что... – он поднял ее руку и коснулся губами ее пальцев, – ты меня просто сразила наповал.
Ему хотелось сказать Кристин, что он ее любит, обрушить на нее все свои эмоции, но ее ошеломленный взгляд остановил его. Его сердце бешено колотилось, а она продолжала молча смотреть на него.
Потом Кристин издала хрипловатый смешок, откинулась на спинку диванчика и повернулась к окну.
– И это происходит со мной! Я не могу в это поверить!
От этих слов внутри у него возникло ощущение страха. Оно усилилось и превратилось в панику, когда Кристин повернулась к нему с выражением сожаления в глазах.
– Алек, я... я действительно буду скучать по тебе, но эта работа очень важна для меня.
– Если тебе нужно время, чтобы все обдумать...
– Нет, – прервала она его. – Мне не нужно ничего обдумывать. Ничто в мире не заставит меня отказаться от этой работы. Пожалуйста, пойми, здесь нет ничего личного.
– Как это – ничего личного? – Его голос зазвучал чуть громче, он вдруг осознал, что она отвергла его, вот так, без секундного колебания. – Я говорю, что хотел бы продолжать встречаться с тобой, а ты даже не хочешь об этом подумать? Что это, если не личное?
– Это... – Кристин попыталась найти слова, потом передумала. – Знаешь, не обращай внимания. Тебе не понять, поэтому давай просто оставим эту тему.
– Нет уж, черт возьми! – Алек наклонился вперед, не давая ей отвести взгляд. – Поговори со мной. Попытайся мне объяснить.
– Алек, – она твердо посмотрела ему в глаза, – если бы мне предоставили право выбрать из всех больниц мира, я бы выбрала больницу Святого Джеймса.
– Почему?
– Потому что... – на ее лице проступило выражение неудовлетворенности, – всю свою жизнь я хотела доказать отцу, что я чего-то стою. Заставить его гордиться мною. – Кристин взяла его ладони в свои и с мольбой посмотрела на него. – Если я получу это место, у меня появится шанс. Я буду работать с людьми, которых очень ценит мой отец. У меня появится шанс доказать, что я хороший специалист. Действительно хороший. Такой же хороший, как Робби.
Алек смотрел на нее в замешательстве.
– Ты соглашаешься на эту работу только для того, чтобы произвести впечатление на своего отца?
Кристин отвела взгляд.
– Я же сказала, что ты не сможешь этого понять.
– Кристин... – Алек приподнял пальцами ее подбородок и снова заглянул ей в глаза. – Возможно, я лезу не в свое дело, но, похоже, желая получить эту работу, ты преследуешь неверную цель. Ты ведь знаешь, что это положение никогда не изменится. Этот роковой треугольник – ты, твой отец и брат – будет существовать всегда.
