Байрон презрительно фыркнул.
– Ланс!
Он поднял глаза и увидел Эйми: она стояла на кухонном балкончике и махала ему рукой. Утреннее солнце отбрасывало блики на ее густые кудрявые волосы. При виде ее у Байрона, как всегда, перехватило дыхание.
– Доброе утро, – произнесла она, радостно улыбаясь. – Едете сегодня за чем-нибудь в город?
Его ошеломленному мозгу потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, в чем заключается суть ее вопроса.
– Возможно. Вам что-нибудь нужно?
– Купите, пожалуйста, кое-какую мелочь на рынке, если вам не сложно.
Байрон напомнил себе, что должен говорить с французским акцентом, как Бофорт. С каждым днем это давалось ему все сложнее. Особенно сегодня утром. Ему хотелось перестать коверкать свою речь и говорить с ней своим нормальным языком.
– Буду только рад вам помочь.
– Ну и прекрасно. – Она наградила его лучезарной улыбкой. – Я составлю список и отдам его вам, когда вы соберетесь в город.
Байрон взглянул на часы и решил ехать немедленно. Нужно было успеть вернуться до того, как она приготовит им с Гаспаром двойной обед. Когда Эйми видит в кабинете Бофорта, то не решается заговорить с Гаспаром. Вдруг она захочет поговорить с Гаем, когда он будет в городе, и никто ей не ответит? Одному только Богу известно, что она подумает!
Забрав у Эйми список – каких же усилий стоило быть от нее так близко и скрывать свои чувства! – он направился в город. В голове у него по-прежнему вертелась тысяча вопросов.
Нужно испытать ее, перед тем как отважиться открыть свое истинное лицо; хотя бы приблизительно узнать, как она отреагирует.
Как это сделать, его осенило в самом неожиданном месте: в очереди в кассу в продуктовом отделе.
На стендах были выставлены несколько оставшихся с прошлой недели номеров «Глоуб», на обложке которых красовалось его фото и надпись, что он якобы был замечен в Париже. Фото было не слишком четким, к тому же на нем была запечатлена только часть его лица. Байрон переполошился, когда Эйми в день приема на работу заметила у него на столе этот журнал, а теперь пригляделся и пришел к выводу: маловероятно, что она заметит сходство фотографии с лицом Ланса. Благодаря этому журналу можно вытянуть ее на откровенный разговор и обсудить интересующие его темы.
Забросив таблоид в корзину с продуктами, Байрон направился к форту.
Ланс поставил машину под навес и вошел в холл. Услышав его шаги, Эйми подпрыгнула и залилась румянцем: он вошел как раз в то время, когда она гадала, что могло служиться с Гаем. Эйми решила, что слишком дерзко вела себя с ним сегодня утром. Она хотела только одного: чтобы вечером он преодолел свой страх и попался ей на глаза. Интересно, готов ли Гай к этому? Она представляла себе варианты дальнейшего развития событий, ее лицо то расплывалось в улыбке, то собиралось в нервную гримасу.
– Как вы быстро! – сказала она, когда Ланс вошел на кухню.
– Не хотел пропустить обед.
Ланс был такой загорелый, обветренный, одним словом, сексапильный, как и всегда. Эйми подумала, что уже несколько дней как перестала замечать, какой он красавец. Вернее, это перестало ее смущать. Похоже, со временем ко всему привыкаешь, а не только к родинкам и всяким уродствам.
Он поставил сумки на стол.
– Купил все, что вы просили.
– У них были свежие манго?
– Такие, как это? – Он протянул ей рубиново-янтарный Фрукт.
Она взяла у него манго и помяла в руке.
– То, что нужно.
– Еще я… м-м… купил вам вот это. – Порывшись в одной из сумок, он извлек таблоид. – В первый день вашей работы вы заинтересовались этим журналом, и я купил вам такой же.
– Да нет, не так уж я им и заинтересовалась… – Эйми рассмеялась и понесла манго к раковине. На самом-то деле ее заинтересовал не сам журнал, а то, почему такой мужчина, как Ланс, читает скандальные сплетни. – Я никогда такое не читаю.
– Не читаете?
– Нет.
Она чистила манго и разглядывала в окошко башню. Интересно, хватит ли у Гая смелости увидеться с ней? И если хватит, что между ними произойдет? Ее лицо вновь расплылось в глупой улыбке.
– Почему?
– А? – Она обернулась через плечо и увидела, что Ланс по-прежнему стоит у кухонного стола и выглядит при этом почему-то чуточку напряженно.
– Таблоиды. – Он кивнул на журнал, валявшийся рядом с сумками. – Почему вы их не читаете?
Эйми пожала плечами и начала нарезать в миску скользкий оранжевый фрукт.
– Меня никогда особенно не интересовала жизнь знаменитостей. Может, это покажется вам странным: мне часто приходилось сталкиваться с известными людьми – ведь я работаю в компании «Няня в дорогу». Хотя, думаю, остинские знаменитости несколько отличаются от тех, что живут в Голливуде.
– Почему вы так думаете?
– Ну, хоть Остин и прозвали Новым Голливудом, жизнь в нем течет размеренно и неторопливо. У нас живет очень много музыкантов, но все равно Остину далеко до Лос-Анджелеса. Голливудские знаменитости для меня – на совершенно недостижимой высоте. Расточительный образ жизни, помешательство на красоте и богатстве, вызывающее поведение… Иногда это бывает забавным, но в основном меня это тревожит.
– Тревожит?
– Все эти любовные интрижки. Вседозволенность. – Она облизала сладкий, липкий сок с пальцев. – И потом, я чувствую себя неловко, когда посягаю на личную жизнь других людей. Особенно если учесть, что я знакома с несколькими знаменитостями. Стоит им где-то появиться – их тут же снимают. Как они только это терпят? – Эйми поставила миску с нарезанным манго на стол и украсила кусочками фрукта салат из зелени и креветок под кокосовым маслом. – Фотографироваться я ненавижу даже еще больше, чем покупать одежду. Конечно, мне далеко до кинозвезды. Может, будь я звездой, мне бы это доставляло удовольствие.
– Да. Многие из кинозвезд даже поощряют прессу. Чем больше они засветятся на публике, тем лучше для их карьеры.
– Ну а для меня это был бы настоящий кошмар – знаете, наверно, нам всем иногда снится такой сон: будто мы совсем голые, а кругом люди. Только проснуться не получается. Ужас какой! – Она вздрогнула.
Ланс бросил на нее какой-то странный, ничего не выражающий взгляд и снова глянул на таблоид.
– Не всем нравится повышенное внимание прессы. Думаю, его можно избежать, если постараться.
– Ну да. Как этот парень. – Эйми рассмеялась и, нагнувшись к журналу, принялась разглядывать картинку. Это был снимок Байрона Паркса, «царя Мидаса». Он пытался увернуться от камеры. – Вот уж кому удалось избежать внимания прессы.
– Похоже на то. Это единственное его фото за долгое время.
– Он скрывается потому, что его достали папарацци. – Эйми извлекла из сумки зеленый лук, пучок сельдерея и принялась готовить винегрет из манго и лайма. – Несколько месяцев назад во всех палатках красовались его фотографии с другой звездой, Джулианной Мур. Мне его даже немного жаль, беднягу. Папарацци запечатлели, как она отвесила ему пощечину. Я бы со стыда сгорела. Но в то же время он это заслужил. Мне так почему-то кажется.
– Почему же?
– Не знаю. – Она передернула плечами. – Я как-то смотрела интервью с Джулианной Мур. Она такая миленькая.
– Может, в реальной жизни она не такая уж и миленькая, – заметил Ланс, почему-то помрачнев.
– Может быть. – Эйми полила салат растительным маслом. – Но мне в нем вообще-то многое не нравится.
