зарядом!
– Мадлен!.. Мадле-е-е-ен!..
Куто. Как он вопит. Он никогда не мог сдерживать чувства. Ни страх, ни радость, ни гнев. Все лилось из него наружу, как из бабы. Эх ты, Куто. Не возьмешь меня голыми руками. Только голой пулей.
Вы меня расстреляете. Я знаю это.
Горбун был прав. Все будет, как на его картине. Ничего. Он недолго погорюет. Утешится с Кази. Нарисует ее снова в виде инфанты. Принцессы. В виде меня на подушках перед зеркалом. Только волосы не золотые, а черные. Ты уж не подкачай, Кази. Ты ведь тоже ничего красоточка. Ты только всегда прибеднялась. А ты тоже могла бы сделать карьеру. Выбиться в люди. Ты еще выбьешься. За меня. За всех нас. Погубленных. Растоптанных. Расстрелянных. Пригвожденных ко кресту.
Живи, замарашка Кази! Пей красное вино! Я попила вволю. Покувыркалась с мужиками. Пошутила с ними вдосталь. Объелась. Больше не хочу.
Как обжигает пятки снег.
Беги, Мадлен. Беги, крошка. Беги!
Пули, ведь они дуры. Они обгонят тебя. Они не догонят тебя.
А ты замечательная мишень. Ты вся на виду. Такая яркая.
Они видят тебя издалека.
Она задыхалась, вязла в снегу. Выбежала на тропинку. Полетела, раскинув руки. Короткая рубашка била ее по бедрам. Звезды сияли над ней глазами львов в пустыне.
А ты был пустыней, свет. Бедный высший свет.
Нет ничего на свете лучше простого счастья.
Мне не нужно короны. Славы. Знатности. Денег. Почестей. Богатства. Власти. Дорогих нарядов. Дворцов. Драгоценностей. Мехов. Исполнения всех моих прихотей и желаний.
У меня осталось лишь одно желание напоследок: любовь.
Я любила, и я была счастлива. Стреляйте! Вы все равно не убьете любовь.
Вы убьете свою мечту о любви, безлюбые люди, но никогда любви не достигнете. А это я, я дарила, давала вам любовь, кормила вас любовью, ломала себя на куски, раздаривала, кидала, крошила, совала вам во рты и руки: ешьте, пейте, вот она, любовь, вот она, я. Тот, кто рожден быть Любовью, не принадлежит Смерти. Поэтому бессмысленны все ваши потуги. Пули! Свинцовые комочки! Не слышу их свиста. Вы приберегаете их?! Хотите подобраться ко мне поближе?! Ведь вы отличные стрелки. Почему вы не стреляете?! Почему?!
.................. – Почему вы не стреляете?!.. Почему?!..
Аля не выдержала. Встала со стула, поданного ей.
Ее крик забился под сводами мрачного подвала.
Я нашла руками руки Стаси и Руси, больно сжала их. Обняла за плечи Леличку. Прижалась лицом к спине прямо, гордо стоящей Таты.
Отец держал Лешу на руках. Отец, когда будут стрелять, ты заслони его грудью!
Да. Я заслоню. Я закрою его своим телом. И я продлю его мученья. Уж лучше сразу.
Ряженые в кожаных робах вскинули ружья, наганы, револьверы.
Я поглядела в глаза Петрушки, стоявшего прямо передо мной.
И я увидела глаза человека, который стреляет в человека.
Я стояла близко к нему, против его лица, и видела, как ходят в его глазах Дьявольские тени. Черные крылья. Как в его зрачках скалят рожи химеры. Из чего соткан человек? Из Дьявола и Бога. Человек, ты, созданный по образу и подобию Божию. Какое же ты подобие. Значит, Дьявола в тебе больше. И ты не можешь, не умеешь с ним бороться.
А отчего же тогда есть на свете мы?!
Те, в ком света больше, чем тьмы?!
В чем провинились мы, за что вы нас пытаете, мучаете, убиваете?!
Значит, в нас есть то, чего вам никогда не достигнуть?! До чего вам не дойти никогда, хоть всю жизнь вы идите, бредите, сбивайте ноги в кровь, кусайте локти?!
В глазах Петрушки я ясно прочла одно:
«МЫ НЕНАВИДИМ ВАС. ВЫ НЕ НУЖНЫ НАМ НА ЗЕМЛЕ.»
И он выстрелил.
Он выстрелил первым.
За ним озверели, осмелели другие. Они стали палить из всех стволов.
Оружие. Оружие. Кто тебя придумал. Орудие убийства. Железные палки, а внутри – огонь. Он вылетает, он больно жалит. Он вонзается в горло... под ребра.
– Стася!.. Стасенька!..
Крик матери. Лучше убейте меня, а дочь оставьте в живых. А четыре дочери?!
А сын, желанный, долго жданный, вожделенный, рожденный смертельно больным?! Лешенька... Лешечка... Отец, упади на него, накрой его своим телом...
– Руся!.. Тата!.. Ложитесь!..
Мы попадали на пол. Пуля попала Леше в бок. Под ребро. Он держался рукой за живот, и по серому сукну текла ярко-красная кровь. Отец упал на него, как птица на подранка, закрыл его плечами, грудью, животом.
Что ты. Зачем ты. Боже. Помоги умереть.
Если они задумали убить нас, они убьют нас всех все равно.
Их ничем не остановишь.
– Мамочка!.. Папа!.. Я любила вас!.. Я люблю вас!..
Кто это закричал?!.. Руся?!..
Я подползла к лежащей ничком Тате. Она содрогалась. У нее были пробиты руки. Кровь текла и хлестала их порванных пулями жил. Господи, да отчего же кровь цвета вина. Однажды в Екатерининском парке... был пикник... и мы делали крюшон... разрезали арбуз, наливали туда красного вина... как кровь оно было... а мы смеялись, сыпали в арбуз сахар, курагу, лимонные дольки... лили и лили еще вина из горлышка оплетенной корзиной бутылки...
Лешка, тебе не придется видеть свою коронацию. Слишком настрадался твой народ. Слишком возненавидел тебя. А может, себя?! Зачем так жутко, противно гремят выстрелы, зачем пули вонзаются в живое?!
А вы целите плохо, ряженые. Вы и в доски попадаете.
Вы не можете нас убить сразу.
– Руся... подожди... я тебя заслоню...
Я легла на Русю. Прямо перед моими глазами просверкнул штык.
И крик Петрушки взрезал дымный воздух:
– Штыками!.. Колите их штыками!.. Вы же видите, они все живые!.. Это Дьявольские отродья!.. Они живучие!.. Их пули не берут!..
Пули отскакивали от корсетов девочек. Аля зашила под корсеты все драгоценности короны, что удалось спасти при аресте и спрятать. Они так и ходили с алмазами и жемчугами под мышками. «Не холодит?...» – спрашивала я, дразнясь. «Это же сокровища нашей прабабушки Катерины... и нашего прадедушки Петра... и прадедушки Ивана... мы должны их беречь пуще глаза», – серьезно отвечала мне Тата, поглаживая морскую свинку.
А где свинка?! А где собачка Джипси?!..
Лай. Лай и визг из-под платья Али. Джипси у нее на животе. В нее попала пуля. Она истекает кровью. Бедная, маленькая собака. Ты совсем не думала, что люди такие звери. Что они могут убивать друг друга просто так. Потому что одни люди мешают другим жить на земле.
А свинку крепко держит Тата. Она так с ней и будет умирать! С крохотным, глупым зверьком! Он – ее жизнь! Он ей сейчас дороже жизни!
