Брэндон утвердительно кивнул головой.
– Ванг Тох вовсе не нас собирается убить, он хочет убить Чину, – произнес мальчик по-прежнему шепотом.
Этан напрягся.
– Что ты имеешь в виду?
– Я слышал, еще на Бадаяне, как они разговаривали. Я имею в виду охранников, которые потом доставили нас сюда. Ванг Тох говорит на манадинском наречии, которого я не знаю, но охранники говорили на кантонском наречии, а его я немного знаю. Ему меня и Чина учила когда-то, и мой отец. Он говорил, что уметь разговаривать на этом наречии для нас очень важно, потому что среди наших клиентов много китайцев, говорящих на этом языке.
– Так что же они сказали? – спросил Этан, и Брэндон, пытаясь вспомнить, нахмурил брови.
– Я не совсем уверен. Я думаю, что Ванг Тох установил за вашим домом в Сингапуре наблюдение и смог таким образом узнать, что вы хотите заполучить себе плантацию «Царево колесо» и для этого собираетесь жениться на Чине. Филиппа считает, что вы влюблены в Чину, а я слышал, как они говорили о том, что отец оставил плантацию Чине, а вовсе не Дэймону, и поэтому единственный способ для вас завладеть хозяйством – это жениться на моей сестре. Но почему ее хотят убить из-за этого?
– А кто именно хочет? – попытался уточнить Этан, чей ум работал с бешеной скоростью.
– Ванг Тох. Они сказали, что он нанял людей, чтобы они убили Чину, как только она вернется из Англии, потому что плантация «Царево колесо» принадлежит ей, а вовсе не Дэймону. Они смеялись, говоря об этом, и один из них сказал, что он смог бы купить ее без всяких там ухищрений и за гораздо меньшую сумму, чем та, что Ванг Тох заплатил этим... этим...
Неожиданно рот Брэндона скривился, в глазах его показались слезы.
– Я не помню, как он их называл. – Он просунул голову в окно и схватил Этана за рукав. – Я очень хотел помочь Чине и поэтому сбежал вместе с Филиппой. Мы слышали, что вы ей сказали тогда, на веранде, и я подумал... я подумал... – Тут у него задрожали губы, и Этан быстро взял его руку в свою.
– Ты правильно поступил, парень, – ободрил он его.
– Правильно?
– Ну, почти правильно. Нельзя было убегать, не сказав никому ни слова. Что же касается помощи Чине, то мы могли бы сделать вот что...
Наклонив голову, Этан начал посвящать Брэндона в свой план. Говорить он старался как можно проще, так, чтобы испуганный мальчик смог все хорошо уяснить. Еще задолго до конца рассказа в больших зеленых глазах подростка появился взволнованный блеск. Видя это, Этан почувствовал, как его сердце забилось сильнее: он вспомнил, что Чина с такой же точно отвагой встречала почти безвыходные ситуации.
Однако на этот раз дело приняло особо опасный оборот, и как только ставни снова закрылись, в сердце Этана, стоявшего перед закрытым окном, закралось сомнение – к великой его досаде. Он сознавал, что от него зависит в значительной степени судьба Брэндона, Филиппы, Раджида, захваченных в плен моряков тилеровского «Ориона» и, самое главное, Чины. Созерцая мысленным взором взволнованное и невыносимо прекрасное лицо Чины, он понимал, как много она для, него значит.
Ему было мучительно горько думать о том, что он может никогда не увидеть ее снова или умереть, так и не узнав, принесла ли их страсть заветный плод и любила(Ли Чина его или нет...
Этан разозлился на самого себя за то, что в такую минуту его посещают подобные сумасшедшие мысли. Однако они, к счастью, недолго мучили капитана Бладуила, поскольку вскоре он услышал, как в двери поворачивается ключ. Тотчас же сосредоточив все внимание на предстоящем деле, Этан решил прежде всего принять подходящую позу и соответственно уселся на койку. Так и сидел он, подперев руками голову, и только напряженность в длинном теле капитана указывала на то, что вся его непринужденность – сплошная иллюзия.
Этан почувствовал облегчение, когда увидел, что в каюту вошли только двое охранников. Поскольку он не выказал при их появлении ни малейшего желания расставаться с койкой, один из них – тот, что постарше, – нетерпеливо ткнул его в спину прикладом своего старинного мушкета. Притворившись, что каждое движение дается ему из-за раны с превеликим трудом, капитан Бладуил послушно поднялся, надеясь в душе, что Брэндон вовремя выйдет на сцену.
И мальчик его не подвел.
– Эй, вы! Видите меня, хейя?
Он прекрасно справился со своей ролью. И выбранный им «пиджин-инглиш», и нахальный тон, и озорная ухмыляющаяся физиономия – все было к месту. Когда в окне появилась на миг взлохмаченная голова и тут же пропала за вновь закрытыми ставнями, китайцы, как по команде, повернулись в сторону шума, чем и воспользовался Этан. Схватив все тот же кусок дерева, он опустил его с силой на затылок одного из охранников и стукнул им по животу второго китайца, который, скрючившись от боли, упал на колени и затем, уже после второго удара, повалился в беспамятстве на пол.
Отбросив в сторону своеобразное орудие, Этан быстро постучал в окно, и в нем тотчас появилось лицо Брэндона. При виде двух распростертых тел, глаза мальчика расширились.
– Надо же, что вы сделали! – с восхищением произнес он.
– Надо спешить, – заметил Этан, обшаривая бесчувственные тела китайцев в поисках ключей. Хотя он и понимал, что разумнее было бы их убить, ему не хотелось нового кровопролития, и поэтому он ограничился тем, что засунул каждому из них в рот кляп и накрепко привязал их к своей койке кожаными ремнями, предназначавшимися для его собственных рук.
Филиппа, появившаяся из своей темной и на редкость тесной каюты, идти не могла, потому что ее костыли остались на «Мальхао», и Этану пришлось нести ее на руках. Брэндон, повесив на шею узелок со своими вещами, шел следом за капитаном.
Хотя часть своего пути они проделали в темноте, Этан ни разу не замедлил шага, поскольку отлично знал планировку нижней палубы клипера и с легкостью прокладывал дорогу среди множества закоулков, коридоров и тупичков «Звезды лотоса», в которых нетрудно было заплутать. Когда они оказались в расположенном ниже ватерлинии чреве судна, где между забытых корзин и бочонков промышляли ужасные
