С той самой ночи запах стоял на море несколько месяцев. Он пропитал деревянные стены домов, пропитал еду, питьевую воду, и уже не было такого места, где бы он не чувствовался. Мужчины и женщина, что побывали у Катарино, уехали в пятницу, но в субботу они вернулись, а с ними целая куча народу. В воскресенье они появились опять. Они толпами бродили повсюду, ища, чего бы поесть и где бы поспать, так что в конце концов стало невозможно пройти по улице.
Потом прибыли другие люди. Женщины, которые исчезли, когда деревня умирала, снова появились у Катарино. Они стали гораздо толще и были сильно накрашены; они принесли с собой модные пластинки, которые никому ни о чем не напоминали. Появился кое-кто из прежних жителей деревни. В свое время они отправились в другие края и там расшибались в лепешку, чтобы заработать деньги, а теперь рассказывали, как им повезло, но на них были те же костюмы, в которых они ушли отсюда. Появлялись музыканты, устраивались вещевые лотереи, базары, появлялись гадалки и грабители, появлялись люди с ужами, обвившимися вокруг шеи, — эти люди продавали эликсир вечной жизни. Они появлялись в течение нескольких месяцев, но потом пошли первые дожди, море помутнело, и запах исчез.
В числе последних гостей прибыл и священник. Он расхаживал повсюду, питаясь хлебом, обмакнутым в чашку кофе с молоком, и постепенно запрещая все, что предшествовало его появлению: лотерейные игры, новую музыку и соответствующие ей танцы, и даже только что возникший обычай спать на берегу. Однажды вечером, в доме Мельчора, он произнес проповедь на тему о запахе с моря.
— Вознесите хвалу небесам, дети мои, — сказал он, — ибо сей запах ниспослан вам от Господа.
— Каким образом вы смогли узнать это, отец мой, если вы его до сих пор не почуяли? — прервал его кто-то из присутствовавших.
— В Священном писании совершенно определенно говорится об этом запахе. Мы с вами находимся в необычном селении.
Тобиас, как сомнамбула, слонялся то туда, то сюда и был в центре всех празднеств. Он заставил Клотильде узнать вкус денег. Они представляли себе, что выиграли огромную сумму в рулетку, потом распределяли расходы и чувствовали себя баснословными богачами благодаря деньгам, которые могли бы выиграть. Но как-то ночью не только они, но и почти все жители деревни узрели такую кучу денег, какую отроду и вообразить себе не могли.
Это было той самой ночью, когда приехал сеньор Герберт. Появился он внезапно, поставил стол на середину улицы, а на стол — два больших чемодана, доверху наполненных банковыми билетами. Там было столько денег, что поначалу никто не обратил на это внимания, ибо никто не мог поверить, что это наяву. Но так как сеньор Герберт зазвонил в колокольчик, то в конце концов люди поверили ему и подошли послушать, что он скажет.
— Я самый богатый человек на земле, — заявил он. — У меня так много денег, что я не знаю, куда их девать. А так как, кроме того, у меня такое большое сердце, что оно уже не помещается в моей груди, я решил объездить весь мир и разрешить проблемы, стоящие перед человечеством.
Он был высокий и очень красный. Говорил громко, без пауз, размахивая при этом холодными, слабыми руками. Говорил он в течение четверти часа и устал.
Окончив свой монолог, он снова тряхнул колокольчиком, и заговорил опять. На середине его речи кто-то в толпе взмахнул шляпой и прервал оратора:
— Все это прекрасно, мистер, но довольно разговоров, пора делить деньги.
— Вовсе нет, — отвечал сеньор Герберт. — Ни с того ни с сего делить деньги — это не только несправедливо, но и совершенно бессмысленно.
Он нашел глазами того, кто перебил его, и сделал знак, чтобы тот подошел. Толпа расступилась.
— Наш нетерпеливый друг, — продолжал сеньор Герберт, — как раз и позволит нам теперь применить наиболее справедливый метод распределения богатства.
Он протянул руку и помог этому человеку подняться.
— Как тебя зовут?
— Патрисио.
— Прекрасно, Патрисио, — сказал сеньор Герберт. — Как у всех людей на свете, у тебя давно уже есть проблема, которую ты не в силах разрешить.
Патрисио снял шляпу и кивнул головой.
— В чем же заключается эта проблема?
— Проблема моя такая, — объявил Патрисио, — у меня нет денег.
— А сколько тебе нужно?
— Сорок восемь песо.
Сеньор Герберт испустил торжествующий крик.
— Сорок восемь песо! — повторил он. В толпе раздались аплодисменты.
— Прекрасно, Патрисио, — продолжал сеньор Герберт. — А теперь скажи нам, что ты умеешь делать.
— Много чего умею.
— Назови нам хоть что-нибудь, — сказал сеньор Герберт. — Назови то, что ты умеешь делать лучше всего.
— Ладно, — сказал Патрисио. — Я умею петь как птицы. Снова раздались рукоплескания, а сеньор Герберт обратился к толпе.
— Итак, дамы и господа, наш друг Патрисио, который изумительно подражает птичьим голосам, изобразит нам сорок восемь разных птиц и, таким образом, разрешит величайшую проблему своей жизни.
Удивленная толпа притихла, и Патрисио запел как птица. Порой он свистел, порой щелкал — словом, подражал всем известным в мире птицам и завершил свое выступление трелями таких птиц, вид которых никто не мог установить. Наконец сеньор Герберт потребовал аплодисментов и вручил Патрисио сорок восемь песо.
— А теперь, — сказал он, — прошу вас подходить по одному. Я пробуду здесь до завтра — ровно сутки, — чтобы разрешить ваши проблемы.
Старик Хакоб знал об этом великом событии из рассказов людей, проходивших мимо его дома. С каждым новым известием сердце его все увеличивалось и увеличивалось, пока он не почувствовал, что оно вот-вот лопнет.
— Что вы думаете об этом гринго? — спросил он дона Максимо Гомеса.
Тот пожал плечами.
— Должно быть, это филантроп.
— Если бы я умел что-нибудь, — сказал старик Хакоб, — я мог бы теперь разрешить свою проблему. И стоит-то это дело всего ничего: каких-нибудь двадцать песо.
— Вы прекрасно играете в шашки, — заметил дон Максимо Гомес.
Старик Хакоб, казалось, не обратил внимания на эту реплику. Но, оставшись один, он завернул доску и коробку с шашками в газету и отправился вызывать на состязание сеньора Герберта. Он ждал своей очереди до полуночи. Наконец сеньор Герберт приказал забрать свои чемоданы и распрощался с присутствовавшими до завтрашнего утра.
Но спать он не лег. Он появился в лавке Катарино вместе с людьми, которые несли его чемоданы; но и тут толпа не давала ему покоя своими проблемами. Мало-помалу сеньор Герберт разрешал проблемы и разрешил их столько, что под конец в лавке остались одни женщины да еще несколько мужчин, чьи проблемы были уже разрешены. В глубине салона одиноко стояла женщина, которая очень медленно обмахивалась какой-то рекламной афишкой.
— Эй, ты! — крикнул ей сеньор Герберт. — В чем заключается твоя проблема?
Женщина перестала обмахиваться.
— Ну, мистер, уж меня-то вы в свои дела не путайте! — прокричала она через весь салон. — У меня никаких проблем нет, я шлюха, и плевать мне на все!
Старик Хакоб целый день ходил за ним по пятам со своими шашками. Когда начало смеркаться, настал его черед, он изложил свою проблему, и сеньор Герберт согласился сыграть с ним в шашки. Посреди улицы они поставили большой стол, на него — маленький столик, а по бокам — два стула, и старик Хакоб сделал первый ход. Это была последняя партия, когда ему удавалось обдумывать ходы. Он проиграл.
