– П-попробуем, – решительно заявил Белкин.
– Нет, не попробуем, это я попробую, – возразил Арсений. – Иначе у нас тут будет комедия с Бурвилем: глухой свидетель и заикающийся сыщик.
Они гуськом поднимались по лестнице. Впереди – Кудесников, за ним Белкин, а вслед за Белкиным – Марина и Тамара. Только вдова, в сущности, имела законное право войти в квартиру, которую снимал ее муж. Второй комплект ключей она нашла в секретере. Не то чтобы Кудесников никогда не нарушал законов, просто старался делать это как можно реже и не грешить по пустякам. Именно на пустяках, считал он, сгорают особо умные.
– А вдруг ее нет дома? – громко спросила Тамара, хотя ее и просили соблюдать конспирацию.
Она сейчас жила у сестры, и та всюду таскала ее с собой в качестве моральной поддержки.
– Нет, Марья Степановна на месте, – заверил Арсений. – Я недавно позвонил ей по телефону, и она в ответ рявкнула так, что мне чуть голову не снесло. До сих пор гудит.
– А что мы хотим у нее узнать? – спросила Марина, постоянно жавшаяся к Белкину.
Кудесникову эта привязанность уже не казалась странной. Ведь сам он до сих пор так и не нашел в себе сил выселить напарника из квартиры. Приходилось признать, что у Белкина имеются и положительные черты – он оказался чистоплотным и отлично готовил. Кроме того, был весьма любопытным и невредным. С ним хотелось общаться, несмотря на его заикание.
– Хотим узнать хоть что-нибудь, – ответил он. – Мы ведь так и не выяснили, зачем ваш муж уходил по ночам и чем тут занимался. А ведь это может стать ключевым моментом расследования.
Милиция пока не знала про эту самую квартиру, которую снимал Папаскин, и про частных детективов. В ином случае Кудесникова, а заодно с ним и Белкина, как говаривал один страстный меломан, поклонник его мамы, уже давно разложили бы по нотам.
Наконец делегация добралась до нужной лестничной площадки. Кота предусмотрительно оставили в машине. Он, впрочем, не сопротивлялся и залег спать, свернувшись клубком. Лишь в присутствии зрителей поганец обычно раскладывался так, чтобы ему чесали брюхо.
Оглядевшись по сторонам и убедившись в отсутствии соседей, Кудесников отпер замок и первым вошел внутрь. Остальные по очереди втянулись за ним. Тамара дышала ему в спину – причем весьма взволнованно, а Белкин поддерживал Марину под локоток. Та очень нервничала, ступив на запретную территорию. Еще бы! Ведь именно сюда муж уходил от нее по ночам. С какой целью?
Кудесникова тоже распирало совершенно детское желание узнать – с какой целью. Он окинул взглядом пустой коридор и прошел дальше, в комнату. Выглядела она сиротливо. Кроме мебели и занавесок в ней ничего не было – ни посуды, ни книг, ни безделушек. Ничего такого, что могло бы пролить свет на времяпрепровождение убитого бухгалтера. Даже корзинки для бумаг, куда он мог бросать свои черновики. Мусорное ведро оказалось пустым, и Марья Степановна, допрошенная впоследствии, подтвердила, что никогда отсюда ничего не выносила.
Кстати, ее легко удалось выманить из дому. Кудесникова она узнала, но поскольку в прошлый раз так и не поняла, кто он такой, особой роли это не играло. Узнав, что жилец напротив умер, она охотно познакомилась с вдовой и вошла в квартиру, в которой пару раз наводила порядок.
– Вот тут он и сидел обычно, – объяснила она, поведя рукой над письменным столом. – Работал и работал.
– Откуда вы знаете? – тотчас поймал ее на слове Кудесников. – Андрей Иванович по ночам здесь бывал, а вы приходили убираться днем.
Говорил он громко и отчетливо, и старуха его отлично слышала. Кажется, ей это нравилось. Вероятно, нечасто находились собеседники, способные долго поддерживать с ней диалог.
– Ну... Тот раз я не во вторник пришла, как договорено было, а в понедельник. И бумаги все прямо вот так лежали, на столе. И стул был отодвинут. Ясное дело – работал.
– А вы в бум-бум-бумаги заг-заглядывали? – прокричал Белкин высоким голосом.
– Чего? – нахмурилась Марья Степановна, живо обернувшись к нему. – Не расслышала я.
– Тоже мне, диктор Левитан, – проворчал Кудесников, адресуясь к Белкину. – Дай лучше я.
– Вряд ли она заглядывала, – скептически заметила Тамара, заправив волосы за ухо. – Может, она и читать-то не умеет.
Кудесников на эту реплику никак не среагировал, а прокричал вопрос во второй раз:
– МарьСтепан! Вы в бумаги заглядывали?
– А как же! – всплеснула руками старуха. – Конечно, заглядывала. Мне ж интересно. Ученый, видать, человек, раз с книжками возится.
– На столе лежали книжки?
– Целая куча. И линейки всякие, и бумаги целая стопа. – Она показала руками, какая была стопа.
Выглядела сегодня Марья Степановна очень представительно. Ее коса была уложена аккуратным бубликом на затылке, вместо носков на ногах красовались уютные ботиночки, а ночную рубашку заменил цветастый сарафан.
– А в бум-бум-бум... бумагах – что? – снова прокричал нетерпеливый Белкин, выдвинувшись вперед.
– В бумагах что было написано? – просуфлировал Кудесников, оттесняя напарника в сторону.
– Кто ж его знает? – пожала плечами старуха. – Цифры – видала.
– Ну, он же бухгалтер, – хмыкнула Тамара. – Ясное дело, не роман он сюда писать приходил.
– Картинки всякие, – продолжала свидетельница. – Кружочки исчерканные, квадратики.
– Диаграммы, наверное, – гнула свое Тамара. – Работу левую делал. Может, для бандитов. Я давно Маришке говорила, что не такой у нее муж простой, каким хочет казаться. Вон, денег тетке Фаине на машину отвалил. Да еще на какую! Дорогущую.
– А почему это он вашей тетке дорогие подарки делал? – насторожился Кудесников. – С какой такой стати?
– Не подарки. – Марина от негодования даже покраснела. – Ну что ты, Тома, даже после смерти на Андрюшу наезжаешь! Он в долг деньги дал. Мы на квартиру копили...
– Н-да... Я бы своей тетке в долг не дал, – признался Кудесников. – Ну, может, рублей сто, не больше. У них были очень теплые отношения, да? Может, он ей чем-то обязан?
– Ничем он ей не обязан! И отношения у них были нормальные, – ответила Марина. Кажется, до сих пор она вообще не смотрела на дачу денег в долг как на что-то особенное.
– Ну, не знаю, – пошла на попятный Тамара. – Фаина очень настырная. Она приставала к Андрею и приставала. Может, ему просто надоело? По вечерам и по выходным, когда он дома был, она постоянно у них в квартире отиралась.
– Да, я убиралась! – громко заявила Марья Степановна, которая внимательно вслушивалась в разговор и, как только что стало ясно, ничего в нем не понимала. – Пыль вытирала, по полу шваброй проходила влажной. Тут особой грязи-то не было. Чего там? Бумажки одни! – Она пожевала губами. – Документы. Портфель у него был – все, как положено.
– Портфель? – переспросил Кудесников.
Все дни, что он вел слежку, никакого портфеля он у Папаскина не видел. Дважды Папаскин тащил с собой термос. В нем, по всей видимости, был кофе, без которого он жить не мог. И только.
– Рыжий такой портфель, старющий, ажно жуть берет. И ручка у него изолентой обкручена.
– А в пор-пор... – начал было Белкин, но Арсений остановил его движением руки.
– В портфель вы заглядывали? – прогремел он, глядя на старуху как можно ласковее. В сущности, он был уверен, что она соврет. Однако Марья Степановна обманула его надежды.
– А как же! – воскликнула она. – Конечно, заглядывала. А вдруг там бомба? Может, этот пришлый мужик – террорист и наш дом заминировал. Ночью ляжешь спать, а она как жахнет. Я телевизор смотрю.
Кудесников в душе посочувствовал соседям, представив, на какую громкость должен быть включен тот телевизор.
– И что было в портфеле?
– Бумажки. Блокноты всякие, тетрадки, листы – все как есть исписанные. Подчистую.
– Цифрами?
– И цифрами, и буквами. А некоторые странными картинками изрисованы.
