тетушки. Пойдемте и мы.
Компания исчезла в высоких дверях главного входа. Вальдемар шел последним, умышленно приотстав. Проходя мимо окна Стефы, он бросил на него быстрый любопытный взгляд.
В это самое время Стефа выглянула из окна, думая, что все уже прошли. Их взгляды встретились. Вальдемар посерьезнел, снял шляпу и пошел дальше.
Стефа решила не выходить. Никого из гостей она не знает, к тому же не хотелось слышать Вальдемара, да и замечания пани Идалии — сегодня та как раз в плохом настроении.
Однако вскоре ей стало скучно. Снизу доносились приглушенные голоса, иногда оживало фортепьяно, словно кто-то, проходя мимо, брал пару аккордов. Не единожды раздавались взрывы смеха. Словом, внизу царило неподдельное веселье.
Через час в комнату Стефы вбежала, задыхаясь, разрумянившаяся Люция и заговорила с небывалым оживлением:
— Вы знаете?! Приехало столько гостей! И тетя Чвилецкая с дочкой Михалой, и княгиня Подгорецкая, бабушка Вальдемара, и молодые князья Подгорецкие, и Жижемские, и граф Трестка!
— А почему так внезапно?
— Да так уж вышло! Каждый ехал к нам сам по себе, и в пути все встретились! Больше всего гостей из Обронного: целых два экипажа! Вальди тоже ехал к нам, и они его встретили. Он даже хотел обогнать линейку, но проиграл. Теперь Рита над ним смеется.
— А кто такая панна Рита?
— Шелижанская. Она кузина… а может, дальняя родственница княгини Подгорецкой, сирота и потому живет в Обронном. Она раньше часто сюда приезжала, но потом долго жила в Вене, и потому вы ее не видели. Очень милая и веселая!
Стефа подумала, что это, должно быть, та самая панна, что показывала Вальдемару испачканную перчатку.
— Она красивая, правда?
— Да, а вот Вальди этого не замечает. Ему трудно угодить. Вы с ней сами сегодня познакомитесь.
— Я сегодня вообще не выйду. Глаза Люции широко раскрылись:
— Почему? Как так? Я уже всем вас расхвалила…
— Ах, Люди!
— Я ведь так вас люблю! Стефа поцеловала девочку:
— Я очень рада. Ты уж сегодня побудь с гостями. Меня ты и так каждый день видишь.
— Что вы такое говорите! Ни дедушка, ни Вальди не согласятся, чтобы вы просидели в комнате одна.
Стефа рассмеялась. Ее развеселило утверждение Люции, будто Вальдемар рад будет ее увидеть. Кто- кто, но он-то… А впрочем, быть может: если ее не будет, на ком он станет оттачивать свои шутки? Стефа развеселилась, подхватила Люцию и принялась танцевать с ней, напевая.
Люция танцевала самозабвенно. Обе были почти одного роста, они порхали, кружась в вихре вальса, распевая наперебой. Развевалась светлая коса Люции, трепетало батистовое платье Стефы. Лицо ее разрумянилось, фиалковые глаза рассыпали огоньки из-под золотистых бровей, полуоткрытые розовые губки жадно хватали воздух, и потому мелодия вальса то и дело обрывалась, но плясуньям это нисколечко не мешало.
Развеселившись, они не слышали, как в дверь постучали уже второй раз, не заметили, как кто-то вошел. Лишь некоторое время спустя, полуобернувшись, Стефа увидела его и окаменела от удивления.
В дверях стоял Вальдемар. Улыбаясь, он смотрел на танцующих девушек и счастливое, незнакомое ему лицо Стефы. Смотрел на ее румянец, блестящие глаза, рассыпавшиеся волосы, и эта перемена несказанно удивила его.
До сих пор он не видывал ее такой веселой. И нарочно стоял молча, чтобы она увидела его сама. Предвкушал, как она переполошится, и ожидание его забавляло.
Долго ждать не пришлось. Увидев его, Стефа онемела.
Вальдемар любовался ее лицом, метавшими молнии глазами.
Люция прервала немую сцену, разразилась смехом. Подбежала к Вальдемару и потащила его за рукав на середину комнаты:
— Вальди, ты нас застал врасплох. Мы тут так танцевали, словно нам играл оркестр! Ах, если б ты знал, как панна Стефа танцует! Словно балерина!
Вальдемар грациозно поклонился Стефе и сказал, прервав Люцию:
— Позвольте объяснить, что заставило меня вторгнуться в ваше святилище. До сих пор я не имел еще счастья видеть вас у себя. Быть может, я пришел не вовремя, но я счастлив: я увидел вас такой, какая вы есть. В моем присутствии вы всегда — воплощение злорадства, а сейчас я увидел прелестное создание… Вы со мной так и не поздороваетесь после нашей недельной разлуки? — спросил он с ноткой нетерпения. Стефа подала ему руку:
— Вы, наверное, искали Люцию?
— О нет, я пришел исключительно ради вас, точнее, за вами — тетя просит вас к чаю.
Люция захлопала в ладоши:
— Я же говорила, что вам не позволят остаться одной?! Я же говорила!
Она повернулась к Вальдемару:
— Знаешь, Вальди, панна Стефания хотела здесь остаться одна.
— Панна Стефа, вы вправду имели в отношении нас столь жестокие замыслы?
Стефа ответила почти весело:
— Странная у вас манера задавать вопросы. Да, я хотела остаться у себя.
— Протестую! От имени всего общества, которое жаждет с вами познакомиться.
Стефа вновь застыла. Она уже хотела решительно отказать, но Вальдемар заметил тень сомнения на ее лице и поспешил опередить:
— Приглашаю вас на чай от имени тети и дедушки. Если с вами хочет познакомиться графиня Чвилецкая, сиречь моя бабушка, можете за это благодарить исключительно вашу ученицу.
— Ну да, я о вас много говорила и тете, и крестной, — подтвердила Люция.
— В таком случае я к вашим услугам, ясновельможные панны!
— Нет, Вальди. Если хочешь сопровождать нас, тебе придется подождать в салоне. Нам нужно поправить волосы, а то мы выглядим, словно пугала.
— Уж ты-то — точно, но панне Стефании это только к лицу.
— Негодник! — закричала Люция, схватив его за рукав и выталкивая за дверь.
Стефа раздраженно посмотрела вслед молодому — он по-прежнему выводил ее из себя. Заметив ее взгляд, Вальдемар воздел руки с комичным выражением лица и, не сопротивляясь увлекавшей его к г двери Люции, произнес:
— Hannnibal ante portas![14]Это провозглашают ваши глаза. Ну что ж, я исчезаю!
И он вышел. Люция закрыла за ним дверь.
V
Гости собрались в гостиной. Лакеи обносили их чаем и пирожными. Пани Эльзоновская, в самом приятном расположении духа, занимала разговорами княгиню Подгорецкую и графиню Чвилецкую, свою свояченицу.
Эти две дамы разительно отличались друг от друга. Глядя на них, можно было даже подумать, что родом они с двух разных планет. Княгиня, высокая и худощавая, казалась воплощением аристократизма, сквозившего в каждом движении, в каждом жесте. Белые волосы зачесаны высоко над лбом и прикрыты дорогим черным кружевом. Никаких драгоценностей, кроме обручального кольца и перстня с огромным изумрудом, на котором был выгравирован герб Подгорецких. Часы эта знатная дама носила на черном шнурке. У нее было маленькое личико, бледное, с нежной, почти без морщинок кожей. Большие черные глаза строги и внимательны. В молодости она, несомненно, была очень хороша собой. Красивым звучным голосом она очаровывала всех, с кем ей приходилось встречаться.
Графиня Чвилецкая была ей полной противоположностью. Среднего роста, полноватая и грубоватая,
