самолета. Пропеллер продолжал крутиться как ни в чем не бывало. Я медленно выпрямился, в ушах все еще стояло эхо этого удара. Наконец ко мне вернулось самообладание, и я осторожно пошел к нему, хотя опасаться было уже нечего. Рядом с телом поблескивал ствол оружия: все тот же украшенный слоновой костью небольшой пистолет калибра 0.22. Я запихнул его в карман куртки и зашагал назад.
Кен прислонился к открытой двери, скрючился и держался за свою левую руку. У его ног валялся 'Вальтер'.
При моем приближении он выпрямился.
– Рука, – послышался его сдавленный голос.
Я расстегнул его куртку и стянул ее с него. На его рубашке виднелась небольшая дыра, окруженная темным пятном. С другой стороны рукава было еще одно отверстие, значит извлекать пулю не требовалось. Спасибо и на этом.
– Как рука? – спросил я.
Он поднял руку и подвигал пальцами.
– О'кей, все... – его лицо исказила гримаса боли.
– У тебя есть аптечка первой помощи?
– На кухне, в буфете.
Я слазил в самолет, нашел аптечку и наложил ему на рану плотную повязку. Там еще были одноразовые шприцы с морфием, типа тех, что носили с собой экипажи бомбардировщиков. Я взял его в руку.
– Тебе сделать обезболивающий укол?
На его лице появилось нечто похожее на улыбку.
– Лучше виски. Та на кухне есть шотландский.
– Ну, что, летим?
– Какого дьявола, конечно летим. Но за штурвал сядешь ты.
– Ладно. Ты уверен, что сможешь?
Китсон кивнул головой. Я залез в кабину, пощелкал выключателями и перекрыл подачу топлива. Двигатели покрутились и смолкли.
– Зачем это? – заволновался Кен.
Я махнул рукой в сторону того, что раньше было Юсуфом.
– Нам нужно сообщить об этом. Всего несколько минут – тогда мы сможем все списать на несчастный случай. Только не мозоль им глаза своей рукой. Не его теле нет следов от пуль, мне даже толком и стрелять-то не пришлось.
– А что ты скажешь по поводу той отметины на голове от твоего удара?
– Какая еще голова?
28
Это заняло некоторое время. Совместными усилиями Кен натянул мою куртку, а его пробитая пулями полетела в кабину. Потом я взял фонарь и отправился на обследование дорожки. Мы оба пользовались автоматическим оружием, так что нужно было собрать гильзы. Мне посчастливилось найти все три, да еще отметину на бетоне от моей пули: пришлось затереть ее маслом, чтобы не казалась такой свежей. После этой подготовительной работы я уже мог содействовать расследованию всеми возможными способами.
После некоторого замешательства им удалось откопать местного полицейского, того же самого, который допрашивал меня по возвращении из Мегари, правда имени его я не помнил. Мы трижды повторили нашу историю. Сначала, чтобы ввести его в курс дела, затем для восстановления цепи событий и в третий раз для протокола. Все три были одинаков до мельчайших подробностей, кроме оружия и перестрелки. Ему она не слишком понравилась: он чувствовал, что мы чего-то не договариваем, и не мог понять причину такого поведения Юсуфа, а ранение Китсона благополучно осталось незамеченным.
Мне удалось немного продвинуть дело, задавая вопросы по поводу появления Юсуфа на летном поле, где ему делать было абсолютно нечего. Представитель администрации аэропорта бросил на меня ненавидящий взгляд, присоединился к нашей беседе и немного уладил дело.
Наконец полицейский провел долгие переговоры с начальством, правда на другом конце провода явно не одобряли его многословие в пятом часу утра. Наконец он подошел к нам, собрал листы протокола с нашими заявлениями и широко улыбнулся.
– Синьоры, вы можете следовать по своему маршруту. Вы, конечно же, вернетесь, если этого потребует расследование?
Прежде чем Китсон успел что-либо возразить, я уже буркнул 'да'. Мне было понятно, что наше отсутствие будет хорошим предлогом для проведения расследования спустя рукава. К тому же любые отрицательные факты в этом следствии будут говорить о их халатности в проведении предыдущего. Так что полицейский был искренне рад нашему отлету.
К тому же официально за мной не числилось никаких правонарушений, и я был свободен в своих передвижениях, а это при моей работе немаловажная вещь.
Полисмен проводил нас до двери и пожал каждому руку.
– Это тот самый парень, что прилетел с вами их Афин, капитан? – спросил он на прощание.
Я утвердительно кивнул. Он вздохнул и стал перебирать листы протокола.
– Все так и есть, как я уже говорил. Эти ребята совсем отбились от рук.
Это было единственным правдивым утверждением во всей этой истории.
