— Харви, это правда?
— Как будет угодно профессору. — Он повернулся и с окаменевшим лицом ушел с террасы в дом.
— Может кому-то присмотреть за ним? — неуверенно спросила мисс Джермен.
Я пожал плечами.
— Я не возражаю. Но этого ему и хочется: чтобы кто-нибудь сидел рядом и ругал его. Чтобы было на кого свалить вину или навести револьвер. Кто-нибудь на роль врача. Лишь бы не вспоминать, что он единственный, кто может все решить.
— Профессор Кейн решит все ваши проблемы! — с вызовом бросила она.
— Я не решаю, а только ставлю диагноз. Один врач посоветовал пациенту-ревматику превратиться в мышь, ведь у мышей не бывает ревматизма. Я, как и он, деталями не занимаюсь. Но если вас интересует мой диагноз, нате: Харви пришлось убить немало людей, и он прекрасно сознает, что придется убивать и дальше. Не каждый может жить с подобной ношей. Но вам зачем все это?
Она вздернула подбородок.
— Он мне нравится.
— Вчера он вам не нравился. Вчера вы говорили, что мы — пара голливудских гангстеров.
Она замялась.
— Я изменила свое мнение о нем. Нет, простите, я была не права насчет вас обоих. Но если вы его прекрасно понимаете, то почему не можете помочь?
Я покачал головой.
Она вскочила, крепко обхватила себя руками, с минуту постояла так, невидяще уставившись в зеленую долину, затем резким движением разомкнула руки и повернулась, чтобы уйти.
— Пойду поговорю с ним.
Я поспешно заметил:
— Харви сам все знает. Он выдержал «сухой закон» целых три дня, потому что понимал, что нельзя смешивать оружие и выпивку. И он себя не обманывает. Нужен только достаточно веский импульс, чтобы менять образ жизни. Перестать убивать может оказаться недостаточно.
— Что вы имеете в виду?
— Что не всегда важно, почему человек стал алкоголиком. Алкоголь сам и причина, и следствие. И ему нужна убедительная причина, чтобы бросить пить. Очень веская.
Она не отводила глаз, потом медленно кивнула и скрылась в доме.
17
Жинетт проводила ее глазами.
— Ты пытался внушить ей, что она может стать такой причиной?
Я пожал плечами.
— Просто дал понять, что церковные брошюры и чашка какао тут не помогут.
— Способа вылечиться действительно нет?
— Один случай на сто, как говорят врачи.
— Но девушка достаточно хороша, чтобы верить в чудо даже его сотворить. — Жинетт взглянула на меня. — А он — тот ли единственный на сотню?
— Он один на несколько миллионов. Немногие становятся профессиональными телохранителями такого класса? В Париже его считают третьим, — я поправился, — после гибели Бернара — уже вторым.
Жинетт спустилась в сад, я шел рядом.
— А каким считают тебя, Луи?
— Я — не наемник.
— Ну да, конечно. Ты генерал, а не простой стрелок. Сейчас ты решаешь, где состоится битва. И думаешь, что в этом все дело. И что тебя этот огонь не сожжет никогда — не то что других. Видишь, теперь и я знаю, как мыслит профессионал: в любой момент в любом месте побить соперника. Как пилот истребителя или рыцарь в латах, вечно в поисках очередного дракона. Всегда. Пока последний дракон его не погубит. А этот последний найдется всегда. И для Ламбера, и для тебя.
— И все-таки я не наемник, Жинетт.
— Им не был и Ламбер. Знаешь, как он погиб?
— Читал в газетах. Несчастный случай на яхте у берегов Испании.
— И ты в это поверил, Луи?
Я пожал плечами.
— Мне это показалось странным, но оснований сомневаться не было.
— Мы держали яхту возле Монпелье, там, где вы с Ламбером в свое время встречали оружие из Гибралтара и Северной Африки. Примерно раз в году он выходил в море со старыми друзьями- контрабандистами. Табак из Танжера, кофе и запчасти для Испании. Не ради наживы, а, как он говорил, чтобы тряхнуть стариной. Но однажды испанская береговая охрана оказалась бдительней обычного, и обстреляла их из пулеметов. Крайне неспортивно. Но им, возможно, просто не объяснили, что Ламбер занимался этим из спортивного интереса…
— Я занимаюсь своим делом не из спортивного интереса.
— Возможно. Но почему тогда ты это делаешь?
— Потому что меня наняли. Это моя работа.
— Кто ты сейчас? Ты так и не стал адвокатом?
— Нет. После войны были разные дела, потом работа в посольстве…
— Ты же служил в Интеллидженс Сервис, — мягко упрекнула она меня. — Мы все это знали.
— Я знаю, что вам это известно, черт возьми! Вот почему я с ними распрощался.
— Но Луи, все у нас считали, что Лондон очень хорошо сделал, послав к нам разведчика, которого мы хорошо узнали и полюбили, — невинно улыбнулась она. — Но прости, я перебила, продолжай.
— Да нечего продолжать. У меня сохранились во Франции связи, я неплохо изучил французское законодательство. А поскольку я числился в штате атташе по экономике, люди часто обращались ко мне за советом. Вот я и стал бизнес-консультантом: сводил клиентов, давал рекомендации и справки по юридическим вопросам.
— И не по юридическим тоже?
— Нет. — Я закурил, предложил было ей, но Жинетт отрицательно покачала головой. — Нет, в этом не было нужды. Немало таких дел, где адвокат не может или не хочет помочь, хоть в них нет ничего незаконного. В любой европейской стране закон не запрещает убийство человека, пытающегося вас прикончить. Но найдите адвоката, который возьмется за такое дело.
— И тогда приходят на помощь мистер Кейна и мистер Лоуэлл?
— Если не найдется кто-нибудь получше.
Она грустно улыбнулась.
— Я уверена, что мистер Мэгенхерд выбирает лучших из лучших.
Подчеркивая каждое слово, я сказал:
— Жинетт, меня и Харви наняли, чтобы защитить Мэгенхерда. Бернара — чтобы его убить. Вот в чем разница. Чертовски большая разница!
— Даже имея дело с таким типом, как Мэгенхерд?
Я рассердился.
— Тебе не нравится Мэгенхерд? Мне тоже. Но сейчас он прав. Он никого не хочет убивать, пытаются убить его. Если бы не мы с Харви, его уже давно бы прикончили. Разве тут я не прав?
— Да, — тихо сказала она, глядя вдаль. — Да, ты убежден, что ты и только ты можешь победить этого дракона. И следующего, и того, что за ним. И никогда ты не отступишь. Но придет черед последнего дракона…
— Я — профессионал. Ламбер на своей яхте был любителем — он уже пятнадцать лет выращивал
