– Вы имеете в виду нашу хозяйку? Да, но она наняла вас и эту птичку мисс Уитли, чтобы вы ей помогали.
– Не забывайте и про себя. Возможно, что у герра Хуфта тоже есть советники.
– Именно это я и имел в виду, дружище.
Он нахмурился и задумался. А некоторое время спустя признал:
– С этим я тоже должен согласиться.
– Итак, насколько я понимаю, вы не успокоитесь до тех пор, пока картина не попадет в Манагуа, верно? Я имею в виду, что вы собираетесь принять шумные аплодисменты, не так ли? И тот бедняга, который первым обнаружил эту картину, будет тихо радоваться.
Он мрачно спросил:
– А какое вам дело до этого?
– Никакого. Но я не понимаю, почему тип вроде Хуфта должен владеть картиной такого рода.
– А я не понимаю, почему музей Умберто в Манагуа должен владеть такой картиной.
Я снова усмехнулся. Конечно, поездка не была одним сплошным весельем, но ее несколько скрашивала возможность насолить Анри. Он уныло склонился над рулем, наматывая километры до Утрехта.
К десяти часам мы были уже на полпути. Я вынул булавки, удерживавшие повязку на голове, и осторожно ее размотал. Последний кусок поддавался с трудом, и в конце пришлось поплевать на пальцы, чтобы смочить марлю и отделить ее от запекшейся крови. Но наконец-то я покончил с этим и повернул к себе зеркало, чтобы взглянуть, как я выгляжу. Ссадина оставалась довольно заметной, но с помощью смоченного кончика бинта и зачесанных книзу волос я смог добиться, что она перестала особо бросаться в глаза.
Теперь любое описание меня как человека с повязкой на голове стало устаревшим. Примерно в десять сорок мы добрались до вокзала в Утрехте.
Я достал свои чемоданы, Анри крутился рядом, как птенец, учащийся летать, во время первого урока. Я поставил багаж возле билетной стойки и сказал:
– Возьмите мне билет первого класса до Базеля. Я позвоню в Амстердам.
– Вы же собирались ехать в Цюрих? – растерянно пробормотал он.
– Возьмите билет до Базеля. Я доплачу там. Времени будет достаточно.
Мелочь, конечно, но зачем оставлять какие-то следы, если можно этого не делать? Кто-нибудь мог проверить пассажиров, покупавших билет до Цюриха.
Не потребовалось много времени, чтобы дозвониться до Долена, но гораздо больше – чтобы поднять Карлоса. Я постарался изложить все быстро и по-деловому. Или по крайней мере попытался.
– Говорит Кемп. Я уезжаю. Меня нужно встретить на вокзале без четверти двенадцать ночи. Понятно?
Он какое-то время размышлял.
– Понимаете, мы так не планировали.
– Будем надеяться, что и никто другой тоже, если не считать банка. В вашем распоряжении больше двенадцати часов, чтобы все организовать, ведь так?
– Да, думаю, что так.
– Было бы чертовски хорошо, если так. Я бы хотел, чтобы у водителя на ветровом стекле была карточка с именем «Конрад». Вы меня поняли?
– А почему именно это имя?
– Не знаю. Не имеет значения. Тогда я подойду к нему и скажу: «Меня зовут Конрад, какая здесь погода?» – а он ответит, «Такая же, как и вчера». Поняли? После этого мы поедем в банк.
Длинная пауза. Потом:
– Да, я уверен, что смогу это организовать. Мистер Бернар все еще с вами?
– Вы имеете в виду, возле телефона? Конечно, нет.
– Ну, думаю, что вы обнаружите, что он захочет ехать с вами.
– Я столкну его под первый встречный поезд. Вы запомнили пароль?
– Да, записал. Без четверти двенадцать человек будет на месте.
– Хорошо. До встречи в старой веселой Венеции.
Когда я вернулся к билетной кассе, Анри стоял возле багажа, с видом слегка глуповатым и вызывающим.
– Ну? – спросил я.
– Я тоже еду.
– Черта с два. – Но Карлос явно что-то знал.
– Вы не сможете мне помешать. – В этой конкретной ситуации я, конечно, не мог толкнуть его под поезд. Не мог и застрелить. Но последнее, с чем мне хотелось бы иметь дело, был глуповатый любитель, крутящийся у меня под ногами, бледнеющий во время прохождения таможенного осмотра и выглядывающий из-за моего плеча, чтобы убедиться, что за нами не следят.
