два он мог выдержать.
Он обнял ее.
Даффи припала к нему, верх ее купальника соскальзывал с груди при малейшем движении. Удачный купальник, подумалось ему, но, как ни странно, Хантер сейчас не слишком был сосредоточен на ее удивительном теле. Скорее он думал о том, что происходит в его душе, когда он прижимает Даффи к себе.
Почему-то ему казалось, что женщина, прячущая лицо на его груди, принадлежала ему и всегда была его частью.
Но ведь он знал, что ее надо бояться как огня.
– Я хочу поговорить с тобой, – сказал он, убирая прядь волос с ее щеки.
– Да?
По ее реакции и любопытству, с которым она смотрела на него, Хантер догадался, что меньше всего она ожидала разговора. Без сомнения, Даффи ждала, что он откинет прочь лифчик, мешающий его губам приникнуть к ее груди, чтобы ласкать ее до тех пор, пока она не закричит и не потребует избавить их обоих от накопившегося пламени. Один Бог знает, как он хотел того же!
Но ему нужно было что-то большее, чем просто секс. Это беспокоило его, хотя Хантер никогда не игнорировал своих инстинктов. Он успешно следовал им.
– Я обычно не вырываю таких вещей из контекста, – начал он медленно, – но и ты и я знаем, что в один из этих дней, может, даже сегодня, когда мы вернемся в отель, ничто уже не сможет нас сдержать.
Даффи слегка покраснела. Хантер сильнее прижал ее к себе, обрадованный такой реакцией.
Он оправдывал свое имя: Хантер[2] получал удовольствие от преследования противоположного пола, и ему нравилось, что Даффи приняла его игру, до сих пор не перехватив инициативы. На первом же свидании с Тиффани Фиппс та потянулась к его ширинке, едва открыв входную дверь. Он все еще не мог поверить, что не разрешил ей заняться с ним оральным сексом, как она предлагала, – его сердце явно не лежало к этому. Тиффани очень напоминала ему Эмили, а Хантер готов был поклясться, что, выйдя замуж, Эмили оставила бы свою склонность к оральному сексу.
Кроме того, после появления Даффи ему больше никто не был нужен.
Он волновался. Это правда? Она так пристально смотрела на него, что мгновение Хантер боялся, не сказал ли он это вслух. И все-таки не пытается ли он только доказать сказанное им тогда в кафе – что он может покорить любую женщину?
– Ты очень серьезен, – прошептала она.
– Регулирование рождаемости – серьезный предмет для обсуждения.
– И очень важный. – После минутного молчания она добавила: – Как я понимаю, это и есть тема нашего разговора?
Нужно отдать Даффи должное, она ответила так непринужденно, будто он просто сказал, что на дворе светит солнце… Вероятно, Хантер мог бы и подождать; он же не обсуждал с ней этого прошлой ночью, намереваясь затащить ее в постель. Даффи, пожалуй, единственная из всех женщин обладает такой властью над ним, что он забывает основные правила своей жизни.
Хантер кивнул.
Даффи высвободилась из его объятий и немного отодвинулась, не потому, что гнала его от себя, а чтобы лучше рассмотреть его лицо. Да, он говорил серьезно.
Хорошо.
– Ты знаешь, что ты первый мужчина, который начинает со мной этот разговор… до постели?
– Неужели?
Даффи подняла руку, приготовившись посчитать на пальцах своих мужчин.
Хантер накрыл ее руку своей рукой:
– Опустим подробности.
О, да он немного ревнует! Нет, не немного. Даффи мысленно улыбнулась.
– Дело в том, что я много лет принимаю противозачаточные таблетки, но спасибо, что ты поднял эту тему. Несмотря на мою репутацию, я веду разумную жизнь.
– Что ты имеешь в виду? – Хантер привлек ее к себе и стал легонько поглаживать шею.
Даффи состроила мину.
– В том смысле, что я не заразная.
Он засмеялся:
– Мы не будем рисковать, ладно?
– Конечно, – вздохнула Даффи.
– Что-то не так?
– Все в порядке.
– О! – покачал головой Хантер. – По моему опыту, когда женщина говорит, что все в порядке, это значит, я должен догадаться, что именно не так.
Даффи засмеялась.
