– Молодцы, да и только! – восхитился Энгус.
– Да и урожай ожидается добрый, – добавил Дугалд на случай, если будут отвергнуты все предыдущие доводы.
– Не забывайте, что я изготовил необычайно действенное средство от несварения желудка, – присовокупил Элпин. – Оно лечит еще лучше, чем помет кабана…
– Уговорили! – согласился Малькольм. – Объявляйте пир, раз уж вам так не терпится. Главное, чтобы это не помешало занятиям и работам в крепости.
– Великолепно! – просиял Энгус. – Дело за малым: скажи о своем решении Ариэлле, и она все устроит.
– А почему вам самим ей не сказать?
– Мы думали, что тебе захочется ее порадовать, – объяснил Дугалд.
Малькольм отвернулся и уставился на своих подопечных:
– У меня нет времени.
– Но ведь это займет не больше минуты… – возразил удивленный Энгус.
– У меня нет ни одной свободной минуты, – отрезал Малькольм. – Хотите пировать – сами к ней и идите.
– Хорошо, Макфейн, – согласился Элпин. – Мы так и сделаем.
Малькольм знал, что они считают его поведение странным, но ему было не до того. Пока Роб оставался в грязном тряпье, Малькольм разговаривал с ним, хотя уже знал все. Но когда Ариэлла вымылась и появилась в зале в зеленом платье, облегавшем ее пленительную фигуру, Малькольм потерял дар речи. Ее темно-рыжие волосы блестели, как языки пламени, напоминая о том, что она не остригла бы их, если бы Малькольм поспешил сюда на зов. Его покорила необыкновенная красота девушки, превосходящая все, что он видел. К тому же Малькольм знал, что за этой чарующей внешностью кроются огромная отвага и сила необыкновенной женщины, способной рисковать жизнью ради родного клана. Вспомнив, как трепетала Ариэлла в его объятиях, он понял, что готов стать ее верным рабом.
Однако мысль о том, что Ариэлла принадлежала бы ему, если бы он оправдал ее надежды, отравляла Малькольму существование.
– Водяной повел девочку за собой, и стали они жить в море. Поселились они в пещере и спали на постелях из водорослей, мягких как пух…
– Что же они там ели? – спросила Кэтрин, не желая, чтобы сказка кончалась.
Ариэлла окунула выпотрошенного лосося в ведерко с холодной водой.
– Рыбу.
Девочка задумалась.
– Копченую?
– Нет. – Ариэлла надрезала брюхо еще одной рыбы. – Так уж вышло, что у водяного не было в океане коптильни.
– Они ели сырую рыбу? – ужаснулась Кэтрин.
– Нет, жареную, – успокоила ее Ариэлла.
– Как же они ее жарили, когда кругом одна вода?
Бросая рыбьи внутренности в таз, Ариэлла обдумывала ответ.
– Водяной был волшебником, – сказала она наконец. – Стоило ему произнести заклинание, и в океане загорался костер.
Это объяснение удовлетворило Кэтрин, но вскоре она опять нахмурилась:
– А хлеб у них был?
– А как же! У водяного была огромная печь, в которой он выпекал вот такие караваи! Огромные, хрустящие!
Кэтрин покачала головой:
– Что-то я не пойму… Раз они умели разжигать огонь и даже пекли в печи хлеб, что им стоило устроить коптильню?
– Вот и я удивляюсь. – Элизабет широко улыбнулась.
– Вообще-то они и коптильню завели бы, если бы захотели, – ответила Ариэлла. – Но кругом плавало столько свежей рыбы, что им просто не приходило в голову ее коптить. Зачем?
– Может, так все же вкуснее? – подсказала Агнес.
– Конечно! – воскликнула Кэтрин. – Гораздо вкуснее.
– Ладно, – уступила Ариэлла. – К тому моменту когда я буду рассказывать тебе эту сказку в следующий раз, водяной построит огромную коптильню и закоптит там всю рыбу.
– А я думала, что водяные пожирают женщин и детей, которых заманивают к себе, – кровожадно заметила Агнес, отрубая рыбью голову.
Кэтрин испуганно ахнула:
– Ведь это не так, Ариэлла?
