Я молчу, уже не в состоянии что-то ответить.
— Лена не способна причинить мне боль, — продолжает Ларрок. — Я когда-то поставил ей барьер. Даже если она будет меня подозревать, это ни во что не выльется.
— Понятно, — просто говорю я.
— Есть еще кандидатуры?
Я подумал о Тане.
— Наверное, нет.
— Еще, может быть, Таня Корень, — Ларрок будто прочитал мои мысли. — Но через «Экстроникс» она на меня не выйдет, а других источников информации у нее нет. У Тар-Хамонта в этом смысле было больше возможностей, но нет смысла говорить о трупах.
— А как же я, Иван? Ты что, собираешься убить меня? Или сделать, чтобы я все забыл?
— Хейл, я хочу тебе помочь. Объясни теперь ты мне кое-что. Ты считаешь, что я лучше многих людей, которые работают в Центре. Ты знаешь, что сейчас скорее прав я, чем Организация, которая пересматривает состав, и чем хайламцы, которые собираются колонизировать Землю. Но ты все еще по инерции стоишь на их стороне, хотя при этом ровным счетом ничего не выигрываешь. Что мешает тебе переменить позицию?
— Почему ты считаешь, что я на их стороне?
— Тогда скажи сам — на чьей ты стороне, Хейл Кайтлен?
Я не знаю, что ответить. В последнее время все окончательно запуталось. Когда я выдал Центру Моллинеса, то знал, что поступаю правильно. Но сделав это, я как будто сложил все обязательства, которые были у меня перед Центром и перед самим собой. И у меня нет ни малейшего желания выдавать Ларрока. Но я знаю, что не стану и помогать ему. Будь он хоть сто раз прав в своих стремлениях — просто все это совершенно мне не нужно.
— Я устал, Иван.
— Я знаю. Ты можешь отдохнуть.
— Скоро меня отзовут, и я отдохну.
— Тебя не отзовут. Я поручусь за тебя.
— Ты?! — это звучит странно. Предатель собирается поручиться за того, кто его разоблачил.
— Я, как временный координатор. Уверен, что ко мне прислушаются.
— Наверное. Они захотят просветить мне мозги.
— Зачем?
— Я — соучастник убийства Тар-Хамонта.
— Неправда, ты даже не свидетель. Его убила Таня Корень.
— Я не хочу, чтобы она пострадала.
Ларрок смотрит на меня в упор:
— Тебе придется выбрать, Хейл. Я могу спасти репутацию только одного из вас.
— Тогда спасай ее.
— Не нужно поспешных решений. Я не слышал того, что ты сейчас сказал.
Я в задумчивости качаю головой.
— Ты действительно уверен, что если я останусь здесь еще на год, то за это время не выдам то, что слышал сейчас?
— Да, если я помогу тебе.
— Хотел бы я иметь твою уверенность. Все может измениться за день, не то что за год.
— Мы ведь не последний раз видимся, я надеюсь.
— Наверное. Скажи, зачем тебе это было нужно?
— Рассказать тебе правду? Знакомо ли тебе, Кайтлен, чувство одиночества?
— Еще спрашиваешь? Кому из наблюдателей оно не знакомо?
— Тогда возведи свои впечатления о нем в квадрат, и ты получишь то, что постоянно чувствую я.
— Ты как-то не вяжешься у меня с образом одинокого человека.
— Хейл, если я каждый день имею дело с множеством людей, то это не значит, что я перестаю быть одиноким просто из-за их присутствия. Можно оставаться одиноким, даже находясь в толпе, и мне кажется, что ты и так понимаешь, что я имею в виду. Человек с моими планами обязан быть одиноким, иначе рано или поздно все провалится. Наверное, я сделал глупость, что излил тебе душу. Может быть, я скоро об этом пожалею. А может, я еще одумаюсь и поработаю над твоей памятью.
— Это тебе так просто не удастся.
— Если это случится, ты даже не успеешь ничего заметить. Пытаться со мной сражаться — бесполезно, мои реакции на порядок лучше твоих.
— Я должен был бы сейчас разозлиться и выйти из себя, как со мной обычно бывает. Но почему-то не могу.
— Это хорошо, что не можешь. Я мог бы тебя кое-чему научить. У нас еще год впереди. Или больше, ты же не обязан покидать Землю потом.
— Если мы оба останемся здесь.
— Это зависит от тебя. Думай и решай.
— Мне придется остаться у тебя?
— Ты будешь моим гостем несколько дней — до восстановления связи с Центром. Потом что-то произойдет.
— Это похоже на домашний арест.
— Я не хочу, чтобы ты наделал глупостей. Но я даже оставлю тебе право на связь. Не стану скрывать, что могу прослушать все твои разговоры.
— Не боишься, что я что-нибудь разболтаю?
— А что ты такого можешь разболтать? Чем ты подтвердишь то, что скажешь? Кому скорее поверят — тебе или мне?
Я подумал, что Ларрок, наверное, снова прав, и рассмеялся.
— Для тебя еще не все потеряно, Хейл, — сказал он. — Далеко не все.
И это говорит мне человек, которого жаждет найти и обезвредить вся наша Организация!
— Тебе нужно было родиться на Укентре. Ты вошел бы в Галактический Совет и составил конкуренцию Кам-Хейнаки, — замечаю я.
— Кто тебе сказал, что я еще туда не войду? — и добавил уже более серьезно: — Родину не выбирают. А судьбу можно построить самому.
— И молния не выбирает, куда ударить, — почему-то пришло мне в голову.
Ларрок с удивлением посмотрел на меня, но так ничего и не сказал.
— Пойдем, выберешь себе комнату. Я бы хотел устроить своего лучшего друга с лучшими удобствами.
Мы встаем и выходим в коридор, и уже там Ларрок произносит:
— Не знаю, выбирает молния или нет, но она не делает это дважды.
IX
Когда я проснулся в комнате, выделенной мне Ларроком, было уже поздно. Настолько поздно, что он сам не стал дожидаться моего пробуждения, а отправился по делам — вероятно, в свою контору. Для меня он оставил короткое сообщение о том, что в его отсутствие я могу пользоваться удобствами его жилища по своему усмотрению, могу погулять по парку, не выходя за его пределы, и вся прислуга будет в моем распоряжении. Меня эти условия вполне устроили.
Я сделал все свои обычные утренние процедуры, после чего мне принесли завтрак, который я съел здесь же, в своей комнате. В качестве прислуги у Ларрока состоят в основном китайцы, плохо говорящие по-русски, несколько лучше по-английски, но отлично все понимающие на обоих языках. Я узнал, что они
