Ленин писал о казенном публицисте Гурьеве из правительственного официоза 'Россия'. Газета 'Земщина' определяла его как 'публициста с еврейско-либеральным оттенком', и Ленин издевался: 'Неужели и официальная 'Россия' является еврейско-либеральным органом?'. Ленин же пояснял: действительный статский советник Гурьев был личным секретарем у Витте. А редактором 'России', к слову, был бывший профессор права Демидовского лицея... Илья Яковлевич Гурлянд. Так что оттенок определялся все же верно.
С именем Витте часто связывают рост железных дорог и реже - рост пьянства на Руси. А ведь это он (правда, он ли один?) провел весьма занятную финансово-социальную новацию с казенной монополией на водку. Вот как описывал ее последствия потомственный монархист В. Шульгин: 'Картины, разыгрывавшиеся перед магазинами 'монопольки', были отвратительны. Раньше люди пили в кабаках и корчмах. Там они сидели за столами и кое-чем закусывали. И как-никак не только орали пьяные песни, но иногда и беседовали. Кабак был в некотором роде клубом, хотя и низко пробным. После реформы кабаки закрылись. Потребители водки пили ее прямо из горлышка на улице, и упившиеся лежали тут же'...
Итак, до Витте простому человеку было где выпить и закусить. После Витте можно было только 'налакаться'. Замечу в скобках, что примерно по той же схеме уже в советское время с какого-то момента запретили употребление спиртного в столовых. Социальный результат этой меры очень напоминал 'виттевский'.
Стараниями Витте бюджет становился все более паразитическим и наполнялся не столько за счет прироста производства, сколько 'пьяными' доходами. Чистый доход винной монополии возрос с 188 миллионов рублей в 1900 году до 675 миллионов в 1913 и составил около 30% доходной части воистину 'пьяного' бюджета.
Бывший Председатель Совета Министров и министр финансов Российской империи Владимир Николаевич Коковцов в своих воспоминаниях пишет, как весной 1913 года Витте одно время морочил ему голову с неким проектом отрезвления России, но так никакого проекта и не представил. Зато в конце года разразился в Государственном совете по этому поводу чисто истерической, по словам Коковцова, речью, закончив ее истошным 'Караул!'... Речь, конечно, была чистым камуфляжем и явно предназначалась 'для истории' - мол, не Витте споил Россию, он ее 'отрезвить' хотел. 'Это слово 'караул', - вспоминал Коковцов, - было произнесено таким неистовым, визгливым голосом, что весь Государственный совет буквально пришел в нескрываемое недоумение не от произведенного впечатления, а от неожиданности выходки, от беззастенчивости речи'...
Пожалуй, в представленном кратком наброске с натуры личность Витте обрисована до забавного точно. Сергей Юльевич был хамелеоном - в жизни, в политике, в воззрениях. Возможно, именно его абсолютная бессовестность в сочетании с быстрым умом и дворянским происхождением привлекли к нему внимание еврейской буржуазной элиты в России уже на ранних этапах карьеры будущего графа... Ведь Витте пришел в государственную политику России с частной службы в акционерном обществе Юго-Западных железных дорог. А российские железные дороги - это еврейские магнаты Блиох, Гинцбурги, Варшавский, Поляковы. За свою долгую карьеру Витте не раз вступал в видимые конфликты с еврейскими деловыми кругами (с тем же Поляковым), но без теснейшего и теплого с ними сотрудничества его карьера просто не состоялась бы.
Причем, если пойти по пути авантюрных предположений, то прорыв Витте на высшие ступени официальной бюрократической лестницы можно представить как очень хитрую много ходовую комбинацию железнодорожной элиты. Комбинацию, где Сергей Юльевич сыграл роль пешки, уверенно продвигаемой опытным игроком в ферзи.
Витте сделал молниеносную карьеру. Закончив математический факультет Новороссийского университета в Одессе (!), он почти сразу начал служить на частных железных дорогах. В 1888 году тридцатидевятилетний Витте управляющий Юго-Западными железными дорогами, где председателем правления был Блиох. По этим дорогам нередко ездил сам император Александр III - из Петербурга в Крым и обратно. Литерный царский поезд ходил со скоростями курьерскими. Ходил из года в год, и никаких происшествий с ним не случалось.
Рассказ о том, что произошло далее, абсолютно достоверен - он взят из мемуаров самого Витте.
По службе Витте приходилось такие поезда сопровождать, но к особе императора его не допускали. Все, что мог узреть Сергей Юльевич, - так это заношенные штаны Александра, которые латал ночами царский камердинер Котов (царь обнов не любил и занашивал одежду до ветхости).
Все шло заведенным порядком и особого внимания на служащего Блиоха никто не обращал. Причем даже с Витте 'на борту' поезда скорости не сбавляли.
И вдруг... Вдруг в августе 1888 года управляющий дорогами Витте начинает категорически требовать снижения скорости хода императорского поезда, ибо иначе он-де не гарантирует безопасности. Казалось бы, есть сомнения, проведи нужные дорожные работы. Но нет - Витте требует снижения хода, и министру путей сообщения адмиралу Посьету приходится переделывать график движения, увеличив его на три часа. В результате в Фастове на Витте обращается непосредственно высочайшее неудовольствие. Вначале, впрочем, его передает начальник царской охраны генерал Черевин, но Витте начинает возражать Черевину в тонах чрезмерно громких. И тогда... И тогда из салона выходит САМ Александр III и перебивает 'ретивого служаку':
- Да что Вы говорите. Я на других дорогах езжу, и никто мне не уменьшает скорость, а на Вашей дороге нельзя ехать просто потому, что Ваша дорога жидовская.
Витте примолк, зато заговорил Посьет:
- Дорога Ваша, голубчик, не в порядке. На других же дорогах мы ездим быстро и никто государя везти медленно не осмеливается.
И тут Витте взвился:
- Знаете, Ваше высокопревосходительство, пускай делают другие как хотят, а я государю императору голову ломать не хочу, потому что кончится это тем, что Вы таким образом государю голову сломаете!
И исполнилось по его слову! Прошли два месяца. Срок до статочный для того, чтобы не вызывать лишних подозрений, но недостаточный для того, чтобы 'усердие' Витте забылось. И 17 октября 1888 года около станции Борки под Харьковом (конечно же, не на Юго-Западной, а на Харьково- Николаевской дороге) поезд с Александром III и его семьей полетел под откос...
Витте, назначенный одним из экспертов, описывая происшедший инцидент, сочинил целую былину о том, как богатырь-император на своей спине удерживал крышу столового вагона, спасая домашних и прислугу. Эта живописная картина кочует из книги в книгу, но в действительности царскую семью вместе с императором спасли стены вагона, сдвинувшиеся 'домиком' и задержавшие падение крыши.
Таким же живописным оказалось и экспертное заключение Витте в целом. И с ним не согласились ни А. Кони, при ехавший из Петербурга, ни директор Харьковского технологического института, инженер-технолог и профессор механики В. Кирпичев.
Витте печатно оспаривал мнение Кирпичева, заявляя, что тот-де 'не знает железнодорожной практики'. А ведь инженерное чутье у оппонента Витте было заложено, что называется, в генах. Кирпичевы - целая династия ученых-инженеров. Брат Михаил - химик, сотрудник Менделеева. Брат Нил генерал, профессор Николаевской военно-инженерной академии, а в советское время - преподаватель Военно-инженерной академии имени В. Куйбышева. Сын Михаил - советский ученый, теплотехник, академик. Так что насчет 'некомпетентности' Кирпичева наводил Сергей Юльевич тень на плетень.
Однако дело было сделано - Александр вспомнил о 'строптивце'-'прозорливце', рубящем царям правду-матку в глаза. И... Витте был предложен пост директора департамента железнодорожных дел министерства финансов.
Может, впрочем, царю о Витте и напомнили, а насчет поста подсказали. Ведь почему-то инженерного пророка не в МПС (министерство путей сообщения) определили, а к финансам.
Отсюда и пошло...
Витте, всей своей судьбой связанный с еврейским финансово- промышленным капиталом, оказался настолько на своем (для этого капитала) месте, что поневоле призадумаешься: не слишком ли кстати разыгралась вначале в Фастове, а затем под Борками эта 'карьерно-катастрофическая' история? Ведь 'карманный' Витте нужен был блиохам дозарезу: в России разворачивалось грандиозное железнодорожное строительство, и нечистые загребущие руки на нем можно было нагреть лучше, чем на чем-либо другом.
'Фокусничал' Витте на постах министра финансов и премьер-министра много. Он лишил ссуд Государственного банка наиболее здоровые финансово- промышленные группы фон Дервиза, Алчевского, Мамонтова.
В 1899 году с его подачи возникло и 'дело' Саввы Ивановича Мамонтова русского мецената и председателя правления общества Московско- Ярославско-Архангельской дороги. Мамонтов затеял новый крупный железнодорожный проект на Севере - для России крайне полезный. Витте вначале его притворно поддержал, а потом сам же и 'потопил', лишив поддержки. Да еще и возбудил против Мамонтовых уголовное дело. По суду присяжных они были оправданы, однако разорения избежать не смогли. Был похоронен и перспективный экономический проект развития русского Севера. В России открыто говорили, что за крахом Мамонтова стоят происки еврейских банкиров.
Защитники Витте пытались доказывать, что, мол, 'инвестиционное раскручивание экономики путем казенных субсидий имеет логические пределы' должны действовать механизмы саморегуляции. Но ведь даже эти 'логические пределы' были в России далеко не достигнуты.
Витте изображал себя поборником 'честного бизнеса', но железную дорогу Пермь-Котлас (часть линии Петербург-
