пожалуй, вторая по известности названия книга в мире после Библии, но уж точно первая среди 'известных' книг по незнанию ее содержания.
Во-первых, Гитлер писал ее в 1924-1927 годах (вначале была опубликована первая часть, затем - вторая). Он, конечно, был уверен в своем большом политическом будущем, но серьезного политического опыта еще не имел, а его кругозор (в принципе - весьма широкий) не был подкреплен ни малейшей практикой государственной работы.
Да и по возрасту Гитлеру не хватало политического опыта в его тридцать пять лет. Наполеон властвовал во Франции в более молодом возрасте, но он имел совершенно иную судьбу и иную натуру.
Так что читать и изучать 'Майн Кампф' умный русский человек обязан, но читать-то нужно с умом. Ведь Гитлер в 'Майн Кампф' рассматривал очень много общественных вопросов, порой - оригинально и ярко.
Были в книге и крупнейшие мировоззренческие просчеты. Они-то реального исторического Гитлера в конце концов и подвели. Но нас сейчас интересуют только его воззрения на 'русский' вопрос. К слову, несмотря на чисто 'восточное' название XIV главы, России посвящена там примерно лишь пятая часть.
Так, в 'восточной' главе Гитлер уделил немало внимания Франции. И прозорливо отметил, что при той национальной политике, которую ведет Франция, она может превратиться в 'новое европейско-африканское мулатское государство на европейской территории'. И разве сегодня французы не близки как раз к чему-то вроде этого?
Внешнюю политику Гитлер определял как 'урегулирование взаимоотношений одного народа со всеми остальными народами мира' и заявлял, что его политика будет исходить из следующего: 'Наше государство, прежде всего, будет стремиться установить здоровую, естественную, жизненную пропорцию между количеством нашего населения и темпом его роста, с одной стороны, и количеством и качеством наших территорий - с другой. Только так наша иностранная политика может должным образом обеспечить судьбы нашей расы, объединенной в одном государстве'.
Под 'здоровой пропорцией' Гитлер понимал такую ситуацию, когда обеспечивается 'пропитание народа целиком и полностью продуктами нашей собственной земли'.
А признаком мировой державы он считал обширность территории, позволяющую народу развиваться свободно. Но как раз здесь Германия оказывалась в исключительно неблагоприятном положении. Плотность ее населения была огромной. В Европе лишь Бельгия и Голландия имели плотность в два раза большую, а Англия - примерно такую же.
Но у Англии были тогда обширнейшие колонии, где земли хватало и на англичан, и на аборигенов. Были колонии и у бельгийцев с голландцами. Швейцария (!) имела плотность населения в полтора раза меньшую, чем Германия, Дания и Чехословакия - в два, Франция - в три, США - в десять раз меньшую, а СССР - в двадцать раз.
За пределами Европы скученней немцев жили только... японцы. Но их уровень потребления был с немецким несоизмерим. Китайцы жили просторнее немцев в три раза. Да, проблема была.
Искусственное ограничение рождаемости Гитлер не считал выходом и был прав, когда заявлял, что нация вступает так на путь вырождения потенциально здоровые не рождаются, а родившихся слабейших спасают.
По оценке Гитлера, у Германии было три наиболее очевидных выхода:
внутренняя колонизация, то есть все большее 'уплотнение' населения и интенсификация хозяйства;
приобретение новых колоний;
приобретение новых земель в Европе на территориях, примыкающих к немецкой.
Первый путь исчерпывался, на втором Германия потерпела поражение в Первой мировой войне.
А третий? Третий означал новую войну. Большую или малую, но войну или, как минимум, - активное силовое противостояние, невозможное без сильных армии и флота. Но - с кем в союзе и против кого?
Эту тему Гитлер впервые затронул еще в главе IV 'Мюнхен', где писал: 'Приняв решение раздобыть новые земли в Европе, мы могли получить их в общем и целом только за счет России (но тут нужно не забывать, что до Первой мировой войны в состав России входили обширные, примыкавшие к Германии польские земли. - С.К.). Для такой политики мы могли найти в Европе только одного союзника: Англию. Толь ко в союзе с Англией, прикрывающей наш тыл, мы могли бы начать новый великий германский поход. Мы должны были тогда отказаться от колоний и от позиций морской державы и тем самым избавить английскую промышленность от необходимости конкурировать с нами'.
Гитлер оценивал лишь возможности, варианты, а не утверждал что-то одно. Фактически это был неглупый и вполне корректный для немца геополитический анализ.
А дальше речь шла уже о другой возможности: 'усиленное развитие промышленности и мировой торговли, создание военного флота и завоевание колоний'.
Реальная кайзеровская Германия так и поступила. И что? Гитлер отвечал верно: 'Раз мы пошли по этому пути, то ясно, что в один прекрасный день Англия должна была стать нашим врагом.
Политику завоевания новых земель в Европе Германия могла вести только в союзе с Англией против России, но и на оборот: политику завоевания колоний и усиления своей мировой торговли Германия могла вести только с Россией против Англии'.
Заметь, читатель, - с Россией, а не против нее! И это - мысль Гитлера! Мысль, как достаточно для него неожиданная, так и весьма верная...
Далее из этого тезиса Гитлер сделал следующий вывод: 'В данном случае нужно было сделать надлежащие выводы и прежде всего - как можно скорей послать к черту Австрию. Благодаря союзу с Австрией Германия теряла все лучшие богатейшие перспективы заключения других союзов. Наоборот, ее отношения с Россией и даже с Италией становились все более напряженными. Раз Германия взяла курс на политику усиленной индустриализации и усиленного развития торговли, то, в сущности говоря, уже не оставалось ни малейшего повода для борьбы с Россией. Только худшие враги обе их наций заинтересованы были в том, чтобы такая вражда возникала'.
Что ж, в здравомыслии фюреру тут отказать трудно, да и русофобией здесь не пахло. Скорее - напротив! Ведь Гитлер был готов, пусть и теоретически, пожертвовать отношениями Германии с его родиной - Австрией - ради подлинного, прочного великого будущего Германии, пошедшей на союз с Россией.
Конечно, в 1920-х годах это был, что называется, 'после-игровой разбор' итогов уже закончившейся Первой мировой войны.
Однако по-прежнему насущным оставался старый вопрос: с кем и против кого? Им задавался Гитлер, но им же задавался и любой мыслящий и любящий Германию немец...
В 'восточной' главе Гитлер писал: 'Нам предстоит еще большая и тяжелая борьба с Францией (кстати, в действительности она оказалась на удивление легкой. - С.К.). Но эта борьба будет иметь смысл лишь постольку, поскольку она обеспечит нам тыл в борьбе за увеличение наших территорий в Европе. Наша задача - не в колониальных завоеваниях. Разрешение стоящих перед нами проблем мы видим исключительно в завоевании новых земель, которые мы могли бы заселить немцами и которые непосредственно примыкают к коренным землям нашей родины'. Итак, все-таки поход на Восток?
Однако здесь важны две детали. В начале тридцатых годов уже не политический писатель, а практический политик, рейхсканцлер Германии Гитлер поступал прямо противоположно собственным старым идеям и активно пытался договориться с бывшей Антантой о 'полюбовном' предоставлении Германии ряда колоний. То есть, отказываться при необходимости от устаревших взглядов политического писателя Гитлера государственный лидер Гитлер умел. Это во-первых.
Во-вторых, непосредственно к Германии примыкали земли Чехословакии и Польши, а не СССР. Гитлер нигде не говорил о Польше, но географию Европы он знал.
Во все той же 'восточной' главе Гитлер писал: 'Нам нужно прежде всего уничтожить стремление Франции к гегемонии в Европе, ибо Франция является смертельным врагом нашего народа, она душит нас и лишает нас всякой силы (на помню, что это написано в 1924 году, через пять лет после Версаля. - С.К.). Вот почему нет такой жертвы, которой мы не должны были бы принести, чтобы ослабить Францию. Всякая держава, которая, как и мы, считает непереносимой для себя гегемонию Франции на континенте, тем самым является нашей естественной союзницей. Любой путь к союзу с такой державой для нас приемлем. Любое самоограничение не может показаться нам чрезмерным, если только оно, в последнем счете, приведет к поражению нашего злейшего врага и ненавистника'.
В определенной мере это было прямое приглашение для России. Не с Данией же или с Чехословакией (не говоря уже о напрочь профранцузской Польше) могла блокироваться Германия против своего 'смертельного врага'!
Была еще, конечно, Англия... Но если бы политический писатель Гитлер имел в виду только ее, то он так и написал бы! Ведь он писал свою книгу не для того, чтобы скрыть свои мыс ли и планы, а для того, чтобы донести их как можно более широко до всего немецкого народа.
Так что даже с Германией Гитлера у России 'мирный* шанс был. Тем более он был реальным с веймарской Германией. Вначале так и выходило...
Однако, забегая далеко вперед, сразу сообщу, что Советский Союз, внешнюю политику которого с начала тридцатых годов направлял нарком иностранных дел Литвинов, так же как Россия Витте, Александра III и Николая II, не надумал ни чего лучшего, как дружить даже против веймарской Германии со все той же Францией.
Но если бы СССР решительно отказался от обеспечивающего войну с Германией союза с Францией, если бы мы решительно порвали с гибельными для России профранцузскими традициями Александра III, Николая II и Керенского, то даже Гитлер вполне мог
