дела? Да ни за что на свете. Я не хочу еще раз оказаться чем-то обязанной ей.
Ответом было молчание.
— Еще раз? — отозвался наконец Лукас. — Уж не хочешь ли ты сказать, что уже обязана ей — за то, что она познакомила нас и способствовала нашему браку?
— Не смей дразнить меня, Лукас. Я не в том настроении. Все слишком ужасно. Что же я скажу тете Клео? Как нам выпутаться?
— На мой взгляд, — произнес он, поднимаясь из-за стола, — нам не следует выпутываться. Твоя тетя совершенно права. По-моему, прекрасный ход — появиться в свете до конца сезона на приеме у безупречней леди Атертон. После этого никто в обществе не посмеет сплетничать о нас.
Виктория не верила своим ушам.
— Ни за что. Я отказываюсь наотрез. Тут уж ни ты, ни тетя не заставите меня передумать. Хватит с меня Джессики и ее великодушных самоотверженных услуг. Не пожалею, если никогда больше не увижу эту женщину. Я не собираюсь ехать в Лондон, чтобы попасть на ее прием в нашу честь. Не может быть и речи.
Лукас подошел к ней и, склонившись, поцеловал ее разметавшиеся локоны:
— Дорогая, ты преувеличиваешь. Мне кажется, предложение Джессики вполне уместно и разумно.
— Я в жизни не слышала более неразумного предложения.
— Мы обсудим все потом, когда ты немного успокоишься. К сожалению, мне надо идти. Скоро зайдет наш викарий.
— Тебе не удастся меня убедить, Лукас. Так и знай.
Виктория сердито смотрела ему вслед, когда он выходил из столовой, а потом, немного поостыв, взялась за третье, последнее, письмо. Она с любопытством оглядела конверт: почерк и печать были ей незнакомы.
Тогда она быстро вскрыла его. Из конверта выпали брошюрка, вырезка из газеты и короткая записка без подписи:
В конце записки красовалась все та же таинственная буква 'У'.
Чувствуя, как ее охватывает страх, Виктория заглянула в брошюру и прочла заголовок: «О некоторых любопытных явлениях в области применения электричества для оживления трупов».
В газетной статье подробно рассказывалось о разоренной могиле, в которой обнаружили пустой гроб. Предполагалось, что тело похитили кладбищенские воры, поставляющие трупы хирургам, однако ходили слухи, что мертвеца пытались оживить с помощью электричества. Власти начали расследование.
Впервые в жизни Виктория почувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Она кивнула лакею, чтобы тот налил ей еще кофе, и тупо смотрела, как медленно-медленно льется в чашку горячая темная жидкость.
Очень осторожно дрожащими пальцами Виктория приподняла хрупкую фарфоровую чашечку и одним глотком отпила половину ее содержимого. Головокружение прекратилось.
Посидев еще немного, Виктория решила, что в состоянии ходить. Она взяла страшное письмо и поднялась к себе в комнату.
Лукас, направляясь в библиотеку, с удовлетворением отметил, как прекрасно отделан холл. Он чувствовал себя вполне счастливым.
Стоунвейл очень изменился с тех пор, как он унаследовал имение. Деревянные панели были заново покрыты лаком и блестели, старые гобелены починили или сменили на новые, ковры почистили — и вновь стал заметен их тонкий старинный узор, отмытые окна отражали утреннее солнышко.
Дом был заполнен слугами, жизнь наладилась. Лакеи с гордостью облачились в новенькие ливреи, к обеду подавали изысканные, искусно приготовленные блюда.
В окно библиотеки Лукас мог наблюдать, как под руководством Виктории разрастается его сад. Скоро достроят для нее небольшую оранжерею. Тетя уже выслала из Лондона саженцы и семена экзотических растений.
Лукас понимал, что все новшества в доме и в саду были результатом заинтересованных усилий Виктории. Деньги сами по себе не совершили бы такого чуда, не превратили бы Стоунвейл в настоящий дом. Для этого требовалась женская рука.
«Она дала мне нечто гораздо более ценное, чем деньги», — признал Лукас. Виктория вручила ему самое себя, ум, великодушие и щедрость, радостную энергию. Ее обожали все слуги; деревенские жители ликовали, когда она заходила в их лавочки. Не прошло незамеченным и то, что она всегда без малейшего промедления оплачивала счета торговцев. В деревню начали привозить новые товары.
Как ему повезло, думал Лукас, стоя у окна. Он получил все, о чем мог только мечтать: разумную хозяйку днем и страстную, полную огня любовницу ночью. Чего еще желать мужчине?
Но как ни странно, у него не было полного удовлетворения. В последние дни Лукас понял, что ему нужно от Виктории кое-что еще. Он ждал тех сладостных нежных слов любви, в которых она отказывала ему со дня их свадьбы, он мечтал полностью завоевать ее любовь и доверие.
Наверное, он не заслуживает ни ее доверия, ни ее любви, но ему без них не будет покоя. Ему не нравился откровенно деловой подход Виктории к его судьбе. Все-таки брак не сделка и не очередное вложение капитала. Он не позволит ей относиться к их жизни подобным образом.
Лукас перевел глаза на Strelitzia reginae — сегодня он принес рисунок в библиотеку и поставил на своем столе. Каждый раз, когда он смотрел на рисунок, он вспоминал слова Виктории, сказанные в ту ночь в гостинице: «Кажется, я полюбила тебя, Лукас!»
Дверь библиотеки распахнулась, когда Лукас располагал рисунок так, чтобы его было хорошо видно с другого конца стола. В комнату вошел достопочтенный Ворт, радостно улыбнулся графу, протягивая ему очередной номер журнала.
— Последний выпуск «Сельскохозяйственного обозрения», — объявил он. — Я подумал, вам будет интересно взглянуть.
— Конечно. Спасибо, сэр. Присаживайтесь.
— Из окна действительно откроется прекрасный вид, когда леди Стоунвейл закончит благоустраивать сад. — Прежде чем опуститься в кресло, викарий с любопытством понаблюдал за кипевшей в саду работой. — Позвольте мне сказать, ваша жена замечательная женщина, сэр. Прекрасная помощница для своего супруга.
— Примерно об этом я только что и думал.
— Кстати, в деревне ее уже не называют иначе, как Янтарная леди.
Лукас усмехнулся:
— Ничего страшного, лишь бы арендаторы не прозвали меня Янтарным рыцарем. Не хотелось бы, чтобы они принимали своего хозяина за призрак, а то они отложат уплату ренты до нашей загробной встречи.
— Не беспокойтесь, — посмеиваясь, заверил его викарий, — они воспринимают вас как нечто вполне реальное, осязаемое. Вас никак не примешь за призрак, граф, вы прирожденный командир, о чем, полагаю, вы сами знаете. А земля и ее люди больше всего нуждаются в опытном руководителе. Кстати, я вспомнил.
— Да?
Викарий приподнял брови:
— Говорят, люди по ночам снова встречают Янтарного рыцаря и его леди.
— В самом деле?
— Кажется, один из деревенских мальчишек встретился с ними. Спрашивается, что делал среди ночи сам мальчишка, однако кое-какие предположения на сей счет у меня имеются. Во всяком случае, встреча с рыцарем и его леди отвратила мальчика от чрезвычайно опасного ремесла ночного грабителя: он устроился на работу в вашу конюшню.
— Пожалуй, работа в конюшне безопаснее, хотя и менее увлекательна.
— Конечно, — с улыбкой подтвердил викарий. — Вообще-то Билли хороший мальчик, ему приходится содержать мать и сестру, так что я очень рад, что рыцарь не счел своим долгом пристрелить парня на дороге или передать его властям.
