требуется только одно – побольше проказничать и попадать в разные невероятные истории. Понятно? Да, Королина, видно, придётся мне шить сюртук по твоему фасону, чтобы выглядеть более современно, – неожиданно закончил Фистус.
– Да, да, фасон должен быть именно таким, как я нарисовала, – обрадованно загалдела обезьяна. – И без карманов. Самое главное – без карманов. А ещё блестящие золотые пуговицы в два ряда.
– Ну ладно, ладно, – добродушно усмехнулся Фистус. – Закажу пуговицы и обязательно в два ряда. Но уж цвет сюртука я оставлю прежний: ярко-зелёный с красными отворотами.
– Возражений не имею, – бодро ответила обезьяна и принялась наматывать на шею шарф.
– Зачем тебе шарф? – подозрительно покосился на неё Фистус.
– Но ведь на улице уже вечер. Прохладно. Я могу простудиться, – простодушно ответила Королина.
– А ты не ходи на улицу, – посоветовал Фистус.
– Как же? Как же? – растерялась Королина. – А кто тебе купит блестящие пуговицы для сюртука?
– Я сам и куплю. И пуговицы, и ткань. И к портному схожу. А вы сидите дома. А то одна морока с вами. То хвосты где-нибудь прищемят, то в зоопарк угодят.
– Но я-то хвост нигде не прищемляла, – обиделась Эжелина.
– Это только потому, что у тебя нет хвоста, а иначе бы… Ну ладно, не дуйся. Останься дома с Королиной за компанию. А я скоро приду. – И Фистус вылетел в открытое окно.
Его не было долго. На улице уже давно загорелись фонари, а когда часы пробили двенадцать ночи, Эжелина не на шутку встревожилась. Но в этот миг послышалось знакомое:
– Всё отличненько! Всё просто превосходненько!
– Дядюшка Фистус, где ты был так долго, мы уже начали волноваться, – набросилась на него с упрёками Эжелина.
– Я? А разве я не сказал вам, что летал к портному?
– Но уже ночь!
– Так что же! Некоторые портные работают даже по ночам. Работали, работают и будут работать! – Фистус весело запорхал где-то под самыми сводами чердака. – И до тех пор, пока на свете будут существовать ночные заказчики сюртуков, вроде меня, будут существовать и ночные портные, вроде того старичка, который взялся за пошив. Сюртук будет готов к завтрашнему утру. Вернее, уже к сегодняшнему. Ой, что-то настроение у меня сегодня такое хорошее. Давайте-ка вместе веселиться!
Фистус схватил огромный медный таз и изо всех сил ударил по нему старой дырявой сковородкой. Всем сразу стало весело.
– А ещё можно попрыгать на мешках с соломой, – предложила обезьяна и проворно вскарабкалась на ближайший мешок.
Через несколько секунд в воздухе уже летали перья, ошмётки соломы, обезьяна и старый рваный сюртук Фистуса.
– Завтра у меня будет новый сюртук! – вопил Фистус, истязая медный таз звонкими ударами. – Прекрасный повод для веселья!
От этой возни пыль на чердаке поднялась столбом, и друзья сквозь этот пыльный туман различали лишь слабые силуэты друг друга.
– Как всё превосходненько, друзья мои, – кричал Фистус. – Я так рад! Я так рад! Этот праздник даже получше дня рождения. Ведь дни рождения я справляю каждый год. А сюртуки шью в лучшем случае раз в двести лет! Ах, как я рад! Дайте я обниму вас!
Фистус опять вспорхнул под потолок и стремительно понёсся навстречу друзьям, прыгающим на ворохе соломы.
И вдруг раздалось оглушительное «бу-у-ум!»
Эжелина и обезьяна перестали прыгать и растерянно переглянулись.
– Что это?
– Что это, что это! – услышали они раздражённый голос Фистуса. – Это я ударился головой о балку.
Обезьянка и Эжелина бросились к Фистусу и увидели, как у него на лбу растёт лиловая шишка.
– Понастроили тут всего – ворчал он, потирая голову, – негде даже полетать. И пылища кругом такая, что ничего не видать. Это вы подняли такую пыль! Вам бы всё только шалить!
– Да мы только попрыгали чуть-чуть, – оправдывалась Эжелина, оглядываясь на ворох соломенной трухи там, где всего несколько минут назад были мешки с соломой.
– Вот, вот. Я и говорю. Шуметь – это вы мастера. А вы хоть знаете, сколько уже времени? Половина первого! Половина первого, а вы и сами не спите, и другим не даёте. Бедные соседи! Как же это я о них раньше не подумал?
– Тебе некогда было, – объяснила Фистусу обезьяна. – Ты сковородой по тазу стучал!
– Ну всё! – расстроенно заявил Фистус. – Теперь я не смогу уснуть. Всю ночь буду думать о бедных соседях. Теперь меня за вас совесть будет мучить. Надо сходить извиниться!
– Да ведь поздно уже… – попыталась было возразить Эжелина.
– Вот именно, – перебил её Фистус, – поздно. А у вас совести нет. Пойду извиняться. – Он молча направился к чердачной двери, отпер её и стал спускаться по ступенькам.
Через несколько секунд вежливый, но громкий голос Фистуса произнёс:
– Извините, пожалуйста, я ваш сосед сверху. Мы вас не очень побеспокоили? Ведь уже половина первого ночи. Да, уже так поздно, – продолжал сокрушаться голос Фистуса, – а мы всё прыгаем и прыгаем. Наверное, это не очень приятно вам?
В ответ раздалось чьё-то злобное рычание. А через некоторое время в дверях появился расстроенный Фистус.
– Не понимаю… Что я такого сказал?… Я же только извинился за поведение своих не в меру шумных друзей. А они… Дикое население!…
Он улёгся на свой мешок, повернулся лицом к стене, и через пару минут друзья услышали мелодичное похрапывание спящего волшебника.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.
Утром следующего дня Фистус с друзьями направился к портному. По дороге обезьянка тарахтела без умолку. Оказывается, Королине этой ночью снился удивительный сон, будто Фистус подарил ей новый бантик красного цвета с золотистой каёмочкой. Фистус, погружённый в раздумья о новом сюртуке, упорно не понимал намёка Королины, и та, надув губы, обиженно пробурчала:
– Некоторые себе сюртуки шьют, а для бедных друзей им даже бантика жалко…
Она не успела закончить свою обличительную речь, потому что Фистус неожиданно исчез, оставив растерявшихся друзей посреди тротуара. Минут через пять он вернулся, весь с ног до головы увитый разноцветными лентами, словно рождественский подарок, и в каждой руке держал по мороженому.
– Это вам, милые дамы. – Фистус изящно поклонился, и на этом маленький дорожный инцидент был улажен…
Друзья благополучно добрались до портного. Увидев новый сюртук, висевший на деревянных плечиках, Фистус, забыв поздороваться, мгновенно облачился в него и принялся вертеться перед зеркалом.
– Чудесненько, – мурлыкал он себе под нос, – отличненько и просто превосходненько!
Портной, заметив, что его труд оценили по достоинству, расплылся в улыбке.
– Да, сударь! Вы совершенно правы. Я лучший мастер в этом городе! Другого такого мастера вам просто не найти! Сшить превосходный сюртук за одну ночь – фи, для меня это такие же пустяки, как для моей жены вытереть пыль с подоконника! Мне даже непонятно, каким образом вы могли раньше обходиться без сюртука, сшитого моими руками. Ведь он сидит на вас гораздо лучше, чем ваша собственная кожа.
На этих словах портной осёкся, заметив, как его клиент сначала побледнел, а затем стал наливаться багровым румянцем. Фистусу явно не понравился сомнительный комплимент по поводу его кожи, и он разразился гневной тирадой:
– Не вам, милостивый государь, обсуждать, как на мне сидит моя кожа, ибо не вы её туда сажали. А
