никого не увидела, кроме огромной чёрной собаки.
– Она подслушала! Она хотела всё рассказать этому противному старикашке Фистусу, – донеслось до Эжелины повизгивание Гунсы, и из-за спины чёрного пса выглянула жалкая морда небольшой собачонки грязно-серого цвета с рыжими подпалинами. Её красноватые глазки смотрели на Эжелину с нескрываемой ненавистью. Шерсть на спине свалялась клочьями, а опущенный хвост уныло стелился по земле.
– Ну что, не успела наябедничать своему старикашке? – торжествующе спросила собачонка.
Эжелина поняла, что это и есть Гунса и Пляксур. Разглядывая Пляксура, она подумала, что где-то его уже видела. Но где? Этого девочка припомнить не могла.
– Нет, противная девчонка, теперь ты никогда ничего не расскажешь Фистусу про нас, – свирепо рыкнул Пляксур и зашептал:
– Тар-мыр – лан!
Гур-лыр – ран!!
Фир-дыр – фан!!!
Сур-пыр – ман!!!!
Эжелина почувствовала, что тело её костенеет. Девочка беспомощно повалилась на мостовую и услышала, как при её падении раздался красивый металлический звон.
– Готово, – произнёс Пляксур и зловеще захохотал.
– Теперь она ничего не расскажет, – захихикал Гунса. – Ведь бронзовые подсвечники не умеют говорить!
«Неужели они превратили меня в бронзовый подсвечник?» – с отчаянием подумала Эжелина.
– Ага, плачешь? – торжествующе взвизгнул Гунса. – Смотри, Пляксур, она плачет. Плакса! Плакса! Пляксур, давай будем вместе дразниться. Плакса! Плакса!
– Да погоди ты, Гунса. Я придумал кое-что получше. Я расскажу этому подсвечнику одну историю. Слушай, железяка, слушай, всё равно ты больше никогда никому ничего не расскажешь! – Пляксур злорадно оскалился и продолжил: – В стародавние времена, когда Землю населяли одни руталоны, в Долине Сладких Грёз рос я – юный волшебник Пляксур. С самого детства я стал замечать несовершенства нашего мира. Я видел, что руталоны – эти жалкие неразумные создания – просто не знали, на что направлять силу своего волшебства. Они растрачивали его понапрасну на всякие пустяки: на строительство храмов и дворцов, на лечение больных животных и тому подобные дела. Я видел, сколько сил уходило у них зря, и прямо бесился от злости. Никто из них не хотел властвовать, никто из них не умел приказывать и порабощать. Они были жалки и неразумны. Но я был не такой. Я сразу понял, что рождён для того, чтобы в мире воцарилось зло. Я сразу понял, что мне с остальными руталонами не по пути. С самого детства я обожал разорять птичьи гнёзда и бросать с высокого моста в реку котят. Гунса был таким же. Нет, он был даже лучше меня, потому что слыл среди руталонов плаксой и ябедой. – Чёрный пёс с уважением взглянул на своего товарища и продолжил:
– Как-то раз нам при помощи волшебства и обмана удалось выманить на поединок двух самых сильных и самых гордых зверей – льва и тигра. Помнишь, Гунса, какая была потеха? Как они разорвали в клочья друг друга, пытаясь доказать нам, кто из них сильнее?
– Ах, разве можно позабыть такие сладостные моменты? – облизнулся Гунса.
– Об этом случае стало известно Великому Властителю Руталонов, – продолжал Пляксур. – Ему и прежде кое-что докладывали о наших забавах и теперь, узнав об этом невинном поединке, Властитель рассвирепел. Он отобрал у нас с Гунсой большую часть волшебной силы и изгнал нас в горы.
Там мы провели много лет. И вот однажды я поднял глаза к небу и увидел сказочно красивую звезду…
– Нет, это я первый заметил её, – перебил Пляксура Гунса.
Пляксур тут же лапой отвесил своему дружку мощную затрещину, и тот, скуля и повизгивая, откатился в сторону.
– Сколько раз, Гунса, я просил, чтобы ты не перебивал меня. Я первый заметил Офлигею и сразу почувствовал, что на небосклоне, наконец-то, взошла моя звезда.
Но вдруг как-то ночью, когда мы мастерили ловушки для белок, раздался оглушительный грохот, и я увидел, как наша ненаглядная звёздочка разлетается на тысячи осколков! Позже мы узнали, что это сделали руталоны. Да, они разрушили Офлигею, но дорого поплатились за это, лишившись своего волшебного дара на целую тысячу лет!
– Хи-хикс, – отозвался Гунса, – так им и надо за то, что разрушили нашу ненаглядную звёздочку!
– Верховный Властитель Руталонов и те, кто не принимали участия в разрушении звезды, улетели на Гарон, а оставшиеся руталоны, лишённые магической силы, были смешны и беспомощны. В ответ на наши пакости они лишь грозились превратить нас в столовую посуду. Но волшебного дара-то у них не было! А через тысячу лет они позабыли все волшебные заклинания и превратились в обыкновенных людей.
– Хи-хикс, – тут же отозвался Гунса.
– Мы с Гунсой построили волшебное зеркало, в котором отражалось всё то, что происходило на Гароне, – продолжил свой рассказ Пляксур. – И видели, что эти негодяи-лакримонты сделали с обломком нашей Офлигеи, но, увы, не могли им помешать. Зато теперь, когда этот добренький, глупенький старикашечка Фистус найдёт древний манускрипт с волшебными заклинаниями, мы похитим старинный свиток, и тогда… – Пляксур зловеще клацнул зубами.
Собаки зашептали какие-то заклинания, и через минуту перед Эжелиной предстали два сморщенных дряхлых старичка с длинными седыми бородами.
Старички подобрали бронзовый подсвечник и торопливо зашагали вдоль забора к лавке старьёвщика.
– Милейший, – прошамкал Пляксур, обращаясь к хозяину лавки, – я принёс вам одну уникальную вещицу. Взгляните-ка, настоящая древняя бронза.
Хозяин лавки взял подсвечник в руки, покрутил его и вернул обратно Пляксуру.
– Из уважения к вашим сединам, папаша, я могу приобрести этот кусок железа за пять монет.
– За пять монет? – вскричал Пляксур негодующе. – Да это же антикварная ценность!
– Ну, хорошо, – сдался, наконец, старьёвщик. – Давайте сюда вашу рухлядь, я согласен приобрести её за восемь монет.
– Восемь монет за бесценное произведение искусства!
– Восемь монет или вообще ничего, – проговорил хозяин лавки решительно и отодвинул от себя бронзовый подсвечник.
– Грабёж! – заверещал Пляксур. – Грабят двух честнейших старичков!
– Прекратите кричать, – возмутился хозяин лавки. – Или восемь монет, или убирайтесь вместе со своей железной рухлядью.
– Ладно, давайте хотя бы восемь монет, – согласился скандальный старичок.
Старьёвщик неторопливо отсчитал деньги. Пляксур жадно схватил монеты и, подмигнув Гунсе, направился к выходу.
Хозяин лавки взял подсвечник в руки и стал внимательно его осматривать.
– Скупердяй несчастный! Чтоб твоя лавка сгорела! – услышал он вдруг за спиной и, обернувшись, увидел сквозь окно двух улепётывающих старичков.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.
Фистус и Королина метались по всему городу в поисках пропавшей девочки.
– Зачем ты только вернулась за этим несчастным клубничным мороженым, – ворчал Фистус на расстроенную обезьянку.
– Нечего было тогда посылать нас за завтраком, – отвечала обезьянка. – Ты во всём виноват! Только ты!
Они, наверное, уже в тридцатый раз проходили по дороге, которой должна была возвращаться домой Эжелина. И вдруг обезьянка радостно воскликнула:
– Ага! Вот они! Держи их, Фистус!
