И бросилась за двумя маленькими серыми мышатами, улепётывающими от неё вдоль высокого забора.
– Держи их, держи! Они знают, где Эжелина.
– Эй, обезьяна, ты что, от горя с ума сошла, что ли? – спросил Фистус насторожённо.
А два мышонка, воспользовавшись замешательством друзей, юркнули в небольшую щёлку в заборе.
– Фистус, ты всё испортил! – трагично произнесла Королина. – Те двое сбежавших мышат – единственные, кто могли нам помочь. Мы с Эжелиной подобрали их на дороге и хотели отнести домой, чтобы накормить. И вот теперь девочка пропала, а свидетели её исчезновения сбежали.
– О, господи! – рассердился Фистус. – Не могла раньше об этом сказать!
Он мгновенно превратился в кота, одним прыжком перемахнул через высоченный забор и с громким мяуканьем погнался за семенящими по тропинке мышатами. Обезьянка еле поспевала за ними. Наконец Фистусу удалось настичь беглецов. Зловеще мяукнув, он произнёс:
– Ну что, голубчики, скажете мне, куда девалась девочка? Мышата испуганно запищали.
– Они не умеют говорить, – сообразил Фистус-кот.
Он прошептал какое-то заклинание, и испуганный писк мышей превратился в отчётливые слова.
– Отпусти, отпусти. Мы всё расскажем. Только не ешь нас!
– Ну это мы ещё посмотрим, – протянул кот, мурлыча. – Всё зависит от того, что вы нам собираетесь сообщить.
– Всё, что захотите, – раздались в ответ два тоненьких голосочка.
– Ну, тогда отвечайте, куда делась девочка!
– О, если бы мы знали, что эта девочка дружит с такими огромными котами, мы бы никогда не залезли к ней в карманы, – испуганно пропищал первый мышонок.
– Ближе к делу, – напомнил кот.
– Мы спокойно сидели у неё в кармане и почти не баловались, – сообщил второй мышонок. – Только бессовестный Пикли сначала хотел прогрызть в кармане дырку. Но я сказал ему: «Пикли, ну будь же хоть раз в жизни благоразумен. Если девочка заметит дырку, то она, наверное, не даст нам молока и сыра, а накормит одними пирожными».
– Врёшь ты всё, Микли. Ябеда! – взвизгнул первый мышонок и хотел было наброситься на своего приятеля, но кот ловко подцепил его лапой и вернул на прежнее место.
– Микли врёт, – верещал первый мышонок. – У девочки в кармане лежал орех, и Микли его слопал один. А я говорил ему: «Ну как тебе не стыдно, Микли, нельзя воровать из кармана чужие орехи. Добрые люди пригласили тебя в гости, чтобы накормить всякими вкусными вещами, а ты так недостойно ведёшь себя и ешь чужие орехи без меня». А он мне говорит: «Раз я еду в этом кармане, значит, я – хозяин кармана. А, стало быть, всё, что лежит в моём кармане, принадлежит мне. И этот орех тоже». И, представляете, съел этот вкусный орех. Съел до последней крошки.
– А тебе ничего не оставил? – осведомился кот деловито.
– Ничего, – отрицательно замотал головой Пикли.
– А откуда же тебе тогда известно, что орех вкусный? Даже сквозь серую шёрстку было видно, как покраснела от смущения мордочка мышонка.
– Ну вообще-то я чуть-чуть попробовал этого ореха. Самую капельку, – признался он, отводя глаза.
– Бессовестный, – возмутился Микли, – ты же слопал больше половины моего ореха.
– Он не твой, – возразил Пикли.
– Мой, мой. Он лежал в моём кармане.
– Ну всё. Кажется, моё терпение лопнуло, – произнёс кот угрожающе. – Если вы сейчас же не прекратите спорить из-за вашего дурацкого орешка и из-за того, кому из вас принадлежит карман Эжелининого платья, я вас проглочу, не дожидаясь обеденного времени.
Мышата притихли.
– Итак, отвечайте, – продолжал кот. – Вы сидели в кармане платья Эжелины?
– Сидели, – хором ответили мышата.
– А что случилось дальше?
– Дальше? Дальше девочка подкралась к забору и стояла там.
– Зачем она там стояла?
– Ясное дело, зачем, – произнёс Микли уверенно. – Она подслушивала.
– Что подслушивала?
– Разговор двух собак.
– Собаки говорили? – удивлённо переспросил кот.
– Ну да. Так же, как мы сейчас. Мы с Пикли тоже удивились. Никогда ещё прежде нам не доводилось видеть говорящих собак.
– И о чём же они говорили?
– Да о какой-то ерунде. О старикашках, о фикусах и ещё об этой… ну, как её. Никак не могу вспомнить название этой звезды. Начинается на букву «о».
– Офлигея?
– Вот-вот, Офлигея, – обрадованно закивал Микли.
– Вот так новость, – изумился Фистус. – Кто же ещё из людей может знать об этом? Ну, а что было потом?
– Потом девочка стала отходить от забора, и под её ногой хрустнула ветка. Ведь девочка была очень тяжёлая. Она тяжелее самой большой мыши на нашей помойке. И даже толстая крыса Алиса из сточной канавы легче этой девочки. А ведь известно, что Алиса в прошлом году…
– Мне это не интересно, – бесцеремонно перебил мышонка кот. – Продолжай свой рассказ с того момента, как хрустнула ветка.
– Ну вот. Ветка хрустнула. Те двое за забором услыхали и ну догонять девочку! А она бежала, бежала, а потом вдруг как споткнётся, да как упадёт! Тут-то мы и выскочили из кармана. Еле-еле спаслись.
– Дальше, дальше, – требовательно произнёс Фистус.
– А дальше собаки сказали девочке, что подслушивать под забором нехорошо. Старая мышь Витти тоже нам говорила, что под забором подслушивают только невоспитанные мышата. За дверью можно подслушивать, а под забором нельзя!
– Если ты, пушистая душонка, ещё раз расскажешь мне про свою знакомую крысу или про старую мышь Витти, я проглочу тебя и даже когти и хвост не выплюну. Я спрашиваю у тебя только про девочку. И всё.
– Ага, значит, про тех двух собак, которые гнались за ней, не надо рассказывать? – осведомился мышонок, преданно глядя на Фистуса чёрными блестящими глазами.
– Надо, – сказал Фистус, измученный вконец этим разговором. – А больше ни про кого не надо.
– Всё понял. Могли бы и сразу объяснить. А то я им тут битых полчаса рассказываю про толстую крысу Алису и про…
– Ты опять про своё? – оскалился кот, и чёрная шерсть на его спине поднялась дыбом.
– Нет, нет, что вы. Я про ваше, – торопливо запищал мышонок. – Потом собаки превратили девочку в бронзовый подсвечник.
Кот и обезьянка встревоженно переглянулись.
– А потом, – продолжил мышонок, – они вдруг из собак превратились в старичков и отнесли подсвечник в лавку господина Лукерье.
– А что было дальше? – не вытерпела обезьянка.
– А дальше мы нырнули в дырку под забором и ничего не видели, – ответили мышата.
– Вы говорили правду? – спросил кот, угрожающе прищурив левый глаз.
– Правду, – заверили его мышата, – да чтоб нам не есть сыра до самой смерти, если мы соврали!
Лукерье стоял в дверях своего магазина.
– Мне нужен подсвечник, – ещё издали крикнул ему – Фистус, – бронзовый подсвечник!
– Вы опоздали, милейший. Этот подсвечник уже куплен, – ответил лавочник.
