чем ты прикажешь им заниматься в их возрасте?
— Дело не только в них. Это просто еще одно подтверждение. Все кануло в прошлое. Почему, например, сейчас не летают в космос?
Роб вспомнил, что ответил ему учитель на уроке истории техники на такой же вопрос, и повторил Майку: дескать, «очень расточительно и никакой пользы для человечества».
— А что на пользу человечеству? — спросил Майк. — Конные состязания? Крикет, вечеринки? А может, головидение и Игры? Ты говоришь: расточительно. Да разве есть что-нибудь более расточительное, чем ограничение человеческой мысли?
— Люди довольны своей жизнью, — не сдавался Роб. — Это главное, смутившись под взглядом Майка, он добавил, словно защищаясь:- Во всяком случае, большинство. И потом, я не представляю, как Пенфолды смогут совершить революцию — свой дом, и то не могут в порядок привести.
— Это миссис Пенфолд и Лилиан. Роджер тут ни при чем.
— Значит, Роджер с Дэном собираются воевать вдвоем, так что ли?
— У них много единомышленников.
Роб сомневался, что их действительно много: дюжина, а то и меньше мрачных ворчунов, злословящих за обедом. Не мудрено при такой скверной кухне. Пустые разговоры, рожденные плохим пищеварением. И все-таки… Он вспомнил, что говорила миссис Гиффорд о дурной репутации Роджера. Майку лучше держаться от него подальше. Роб осторожно, намеками, стал говорить об этом Майку. Тот немного послушал, потом спросил:
— Тебя мама научила?
— Что ты имеешь в виду? — смутился Роб.
— Она говорила со мной после того, как прочитала мой последний табель. Помнишь, на Рождество, вы с ней сидели в гостиной, а я музицировал в соседней комнате? Тогда я тоже кое-что услышал. В нашем доме довольно забавная акустика.
— Я ничего…
— Не сказал ей? — он усмехнулся. — Не волнуйся, я знаю. И за меня тоже не волнуйся. Мама часто бьет тревогу из-за пустяков.
Тревожиться и вправду было не о чем. У Майка это просто маленькое помешательство, пунктик. У них в школе был один мальчишка, который всю первую половину семестра прилежно учился играть на скрипке, а вторую строгал кораблики, чтобы потом пустить их в плавание по реке в окрестностях школы. Последней своей страсти он предавался с тем же воодушевлением, и хотя оба увлечения закончились безрезультатно, второе было менее изнурительно для окружающих.
— Забавно, — усмехнулся Майк.
— Ты о чем?
— Если бы я не погнался за тобой в тот день, я вряд ли задумался об этом когда-нибудь.
«Может, это и правда», — подумал Роб. А может, Майк просто скучал и искал новых развлечений. Так или иначе, не хотелось, чтобы у него были неприятности. Роб отмахнулся от невеселых раздумий. В конце концов, они возвращались домой, Пенфолды далеко. Все хорошо!
— Поскачем галопом! — крикнул он Майку.
Весенний семестр пролетел даже быстрее осеннего. Роб совсем освоился в школе и, хотя не все шло гладко (в середине семестра он умудрился заработать три порки за три дня), но он должен был признаться себе, что наслаждается жизнью. На юниорском марафоне он завоевал первое место, и теперь его имя Р.Перрот будет добавлено к сотне других, высеченных на основании большого серебряного кубка, а в июне, в День Оратора, ему даже будет позволено произнести коротенькую речь. Думая об этом, Роб чувствовал себя на седьмом небе от счастья.
Начало каникул пришлось на один из холодных дождливых дней. Почтовая карета тащилась, разбрызгивая лужи в прорехах дорожного покрытия. Ненастье длилось еще три дня, но потом апрельское солнце высушило и согрело землю. Просыпались разбуженные весной почки, каштаны оделись в нежно- зеленую листву.
Близился день рождения Сесили, и Роб с Майком отправились в Оксфорд за подарками. Подъезжая к городу, они поехали тише, залюбовавшись чудесным зрелищем. На солнце сверкали шпили Храма Христа. Настанет день конфирмации, и Роб войдет туда, как Майк, и весь род Гиффордов до него. Пять веков созывал прихожан под своды Дома Божьего — так называли здесь эту церковь — Большой Колокол…
— Неплохо смотрится, — сказал он.
Восторженная похвала была не в традициях Графства.
— Да, — ответил Майк, чуть помедлив. — А там, видишь?
— Поля?
— Раньше там были заводы. Машины делали. Не электромобили, а устаревшего типа, с двигателями внутреннего сгорания. Этот завод был одним из крупнейших в Англии. Может, самый крупный.
Город, словно драгоценный камень, лежал в зеленой оправе полей.
— Только не говори, что ты тоскуешь по тем временам, — сказал Роб.
Теперь они все реже спорили об устройстве общества. Они были на разных сторонах, и даже самый жаркий спор ничего бы не изменил.
— Нет, — задумчиво проговорил Майк.
В городе они привязали лошадей возле гостиницы, сразу за Университетом, и пошли за покупками. Майк купил ярко-красный шелковый платок с малиновой бахромой, а Роб — опаловый кулончик на тоненькой серебряной цепочке. Он истратил почти все деньги, но знал, что Сесили понравится подарок. Потом они просто бродили по улице, разглядывая витрины, изобилующие красивыми добротными вещами, не шедшими ни в какое сравнение с теми безделушками, что продавались в Урбансе. Роб залюбовался восхитительным луком с изящными стрелами в вышитом серебром колчане.
Пробили часы на башне. Роб достал карманные часы — рождественский подарок Гиффордов — и сверил время.
— Как ты думаешь, мы должны вернуться домой к обеду?
— Слушай, ты иди, — сказал Майк. — Я приду к гостинице. Совсем забыл, мне надо заскочить к одному парню. Насчет лошади.
— Пойдем вместе, если хочешь.
Майк покачал головой:
— Не стоит. Дело-то на пять минут. А ты пока возьми поесть — они там обычно долго копаются. Мне — бифштекс.
Робу показалось, что Майк просто не хотел брать его с собой. Ну что ж, его дело. Он молча кивнул и пошел к гостинице.
В начале каникул Майк и Роб поехали порыбачить на речку неподалеку от дома. Они поймали несколько форелей, часть тут же приготовили на костре и с аппетитом съели, отделяя от костей крепкое розоватое мясо. Роб обратил внимание на цвет. Оказалось, что здесь форель называли лососем, хотя она не имеет ничего общего с лососевыми. А розоватый цвет мясу придавали крошечные розовые креветки — любимое лакомство форелей.
Майк предложил как-нибудь половить настоящих лососей в верховьях Темзы. Там жили друзья Гиффордов — супруги Бичинги: он — добродушный толстяк огромного роста, она — маленькая и худенькая. Роб уже знал этих милых приветливых людей. Бичинги были бездетны и любили компании молодых людей.
После поездки в Оксфорд Майк решил, наконец, воспользоваться давним приглашением и договорился, что они с Робом приедут к Бичингам в ближайшую пятницу. В четверг, однако, оказалось, что Майк поехать на сможет. Отец разрешил ему купить еще одного гунтера, а знакомый торговец лошадьми в Оксфорде как раз предложил хорошего жеребца. Желающих было много, и упускать неожиданное везение не хотелось.
— Давай отложим рыбалку, — сказал Роб. — Времени достаточно, поедем в другой раз.
— Неудобно. Бичинги ждут нас к обеду. Поезжай один, извинись за меня. Они расстроятся, если мы
